- Обними меня, - мой голос был едва слышен, но мама мгновенно оказалась рядом и заключила в свои объятия. Разумом я понимала, что они оба лгали мне, но лишиться сейчас сразу обоих родителей было равносильно смерти, поэтому я предпочла сделать вид, что мама так же, как и я, оказалась жертвой обстоятельств. Потом мы обязательно поговорим об этом, но сейчас мне хотелось только одного - почувствовать тепло родного человека, который никогда не оставит меня одну.
- Все будет хорошо, - шептала мама и гладила по волосам, как часто делала, когда я болела, - все пройдет, мы справимся с этим, - не знаю, получится ли у меня забыть, или хотя бы научиться жить со всем этим, но одно я знала точно. Теперь наша жизнь изменится.
4. Глава 4
Следующие несколько месяцев я старалась доказать всем окружающим, что я все та же Каролина, что и прежде, хотя прекрасно понимала, что прежняя умерла где-то там, в том грязном подвале.
По просьбе мамы я начала посещать высокооплачиваемого психолога, лучшего в городе, на которого у мамы точно не было средств.
Очень приятная женщина слушала мои откровения, что-то говорила, советовала, утешала, но у нее все равно не получилось убедить меня переступить через все произошедшее и жить дальше, поэтому я довольно быстро прекратила эти встречи, которые, уверена оплачивались из кармана Михаила Привалова.
Иногда я думала, что не узнай я тогда правду об отце, возможно, моя трагедия со временем если не стерлась бы из памяти, то сильно побледнела.
Но сейчас я чувствовала себя преданной, надругались не только над моим телом, но и над моей душой.
Я бросила танцы, начала носить мешковатую одежду, старалась спрятаться, стать непривлекательной, а если точнее, то просто превратиться в невидимку. Все друзья довольно быстро исчезли из моей жизни, так же, как и поклонники, которых в той, прошлой жизни у меня было довольно много. Сейчас же я с трудом переносила, если какой-то мужчина приближался ко мне ближе, чем на метр. О прикосновениях я вообще молчу. Меня сразу начинало трясти словно в лихорадке, страх накатывал с новой силой, и начиналась самая настоящая паническая атака. Психолог утверждала, что со временем это пройдет, я же сильно сомневалась в правдивости ее слов.
Я видела, что маму беспокоят происходящие со мной изменения, она бросала на меня обеспокоенные взгляды, пыталась как-то растормошить меня, вытащить из образовавшегося вокруг меня кокона, но зачастую я избегала даже ее общества. Я так и не заставила себя поговорить с ней об отце на чистоту. Страх того, что услышанное заставит меня разочароваться в маме, был слишком велик, а потому я предпочитала думать, что во всех моих бедах виноват только один человек.