-- Дави гашетку! – приказал Рим.
Фифа повернула к нему побледневшее лицо с закушенной губой и
истерично огрызнулась:
-- Я и так…!
Не тратя слов, Рим чуть нагнулся и впечатал свою ладонь в ее
правое колено, привставая и давя всей массой. Автомобиль дернулся и
даже проскочил метров десять, когда резко и неожиданно между машин
упала первая молния…
Шипя и стреляя искрами, плавился асфальт. Из щели в окне
потянуло дымной вонью. И последнее, что четко увидел Рим, это как
целая охапка горящих нестерпимым светом сварочных дуг начала
методично хлестать в одну и ту же точку…
Вскрикнула Фифа, что-то невнятно сказал или спросил сзади
Бык…
Рим заслонился руками, почти ослепнув от вспышек. Сильно
слезились глаза. Ему казалось, что тучи сжимают пространство и
сейчас раздавят машину, скомкают ее, как великан бумажный лист.
Что-то непонятное, черное и густое начало сочиться через окно, и он
машинально хлопнул по кнопке, отсекая это.
Тьма мерзко клубилась, и из виду пропали уже и машина Цинка, и
все окрестности…
Все длилось какие-то доли секунды, а потом чернота навалилась
так плотно, что в его легких разом кончился воздух…
Рим очнулся в полной темноте, задыхаясь от влажного спертого
воздуха, неловко шевельнул онемевшим телом, с натугой поднял
подрагивавшую руку к лицу и полустер-полуразмазал испарину по
морде.
Нельзя сказать, что в глазах прояснилось. Темень по-прежнему
была практически непроглядная. Но, пошарив рукой по приборной
панели и бессмысленно потыкав во все кнопки, он добился того, что
слабо засветился один из бортовых компьютеров. Изображения, правда,
экран не давал, но теплым золотистым светом его поприветствовала
«Калинка» – самая удобная на текущий момент операционка.
Фифа сидела, положив свои выдающиеся сиськи на руль, и ткнувшись
туда же головой. Рим сунул два пальца к шее и нащупал пульс.
«Нормально. По крайней мере, живая… Что там остальные?»
Понимая, что задыхается, Рим попытался открыть окно, но и тут
что-то заело. Чертыхнувшись, дернул ручку, и с натугой, плечом,
почти выдавил дверь.
Пахло лесом, влагой, и немного гарью. Под ногами проминалась
трава, а высоко в небе, за кружевной пеленой туч, слабо светила
луна. Оглядываться было особо некогда, Разумовский дернул вторую
дверь, и нырнул в тепло кузова, подсвечивая себе мобильником.