мысль, непохожую на чужую и ходячую монету западной
последней мысли…
Я все еще не верил в серьезность либерализма нашего. Либеральное миросозерцание казалось мне слишком уж поверхностным. Я долго думал, что все это –
только так. Люди эти, в сочинениях своих, ведь обнаруживали же свою начитанность, наблюдательность, иногда остроумие?.. Не могли же они не желать всем сердцем и всей душой отказаться от «ветхого», именно от «вчерашнего европейца», от европейца – раба капитала, конституции, от раба адвокатов и машин, наделавших человечеству,
по крайней мере, столько же вреда, сколько и временной и вовсе не равномерной пользы.
Конец ознакомительного фрагмента.