В жилистых руках Дусю сжимает двуручный китайский меч чандао.
Общая длина меча, на вскидку, целых два метра. Впечатляет.
Я же вынимаю из ножен катану Аяно. Накануне самурайка сама
предложила мне свое оружие. И я очень уважительно отнесся к ее
щедрости. Да, София назвала меня «зятем». Но слова словами, а
человека описывают только лишь его действия. Значит, Бесоновы,
правда, воспринимают меня как своего союзника.
Среди немногочисленных зрителей замечаю бледную Иру Шереметьеву.
Волнуется за отца, конечно. Правда и в мою сторону поглядывает, и
тревоги в этих взглядах ничуть не меньше.
Также пришел и мой «прайд» в полном составе. Девушки машут мне
платками. Прямо личные «боевые подруги». Только скромные, пока
что.
Захожу на арену. Секунданты остаются за дверями. Китаец
поднимает высоко меч-оглоблю.
- Мне достаточно боя до первой крови. – Всё же убивать важного
шиита в мои планы не входит, это может ухудшить русско-китайские
дипломатически отношения. – Согласны?
- До отсеченной руки, - жестко обрубает Дусю. – По локоть. Не
раньше.
Ого, какой кровожадный! Удивительно, как он дожил до преклонных
лет.
- Как пожелаете, - принимаю боевую стойку мечника-легионера. –
Да начнем же бой!
Со звоном клинки скрещиваются. Искры летят во все стороны. Часть
попадает на кожу, обжигая. Мы ведь без доспехов деремся.
Сражение – лучший индикатор уровня противника. Еще на полигоне я
подумал, что Дусю демоник. Но нет, он жива-юзер. Ранг не выше
Рыкаря, судя по его «усилению». Просто китаец дыхательными
техниками усиливает удары в момент соприкосновения, вот и способен
дробить кирпичи вообще без живы.
Но это всё ерунда. Я обучен сотням боевых стилей. И меня не
провести восточным цигуном.
Отбив очередной выпад, всерьез обрушиваюсь на китайца. Клинок со
свистом разрубает воздух. Один, второй, третий. Этими ударами я
разрубил бы зеленомордого. Неудивительно, что рука старика не
выдерживает, и чандао вылетает из ослабших пальцев. А я завершаю
бой последним ударом. Отрубленная кисть падает на гранитный пол
арены.
- Теперь ты покойник, Беркутов! – преодолевая боль, со странной
радостью шипит китаец.
И тогда старик Дусю начинает светиться. Глаза, рот, ноздри, уши
– все отверстия испускают ослепительно белый свет. Что за
болотопсщина?!
- Сеня!!! – вдруг истошно кричит Лиза с трибун. Я оборачиваюсь
на ее голос. Лицо княжны смертельно бледное. – Жива!!! Его жива
преобразуется во что-то страшное! Она словно распадается!