Но, к сожалению, реальный мир суров: такой, как есть, ты никому не нужен. Никто не хочет любить агрессивного, озлобленного, дикого подростка. Вероятно, именно поэтому приемные родители Севы вернули его обратно. Они сказали, что те краденые пятьсот рублей стали для них последней каплей.
На самом деле их сложно винить в содеянном. Эти люди сами не росли в детдоме, так откуда ж им было знать, что беспризорник и «домашний ребенок» – это как небо и земля, совершенно разные? Им просто хотелось любить и дарить заботу, но они абсолютно не были готовы к тому, что свою любовь придется доказывать.
По правде я, как настоящая сволочь, радовался тому, что Севку сдали обратно в приют. Потому что я скучал по нему. Друг был единственным в мире человеком, к которому я испытывал что-то, отдаленно напоминающее привязанность.
Нам с Севкой всегда было весело вместе. На уроках мы сидели за одной партой и плевались в девчонок мелкими бумажными шарикам через корпус ручки. На переменах слонялись по коридорам и придумывали обидные прозвища злобным воспиталкам. Ну а по вечерам, расшугав мелкоту в компьютерном классе, с азартом рубились в онлайн-игры.
По моему рассказу у вас, наверное, сложилось впечатление, что я полный отморозок и совершенно потерян для общества. В целом, это, конечно, так, но все же не совсем.
Как ни странно, с самого раннего возраста мне хорошо давалась математика. Цифры я любил гораздо больше людей. С ними все было ясно как день – они подчинялись простым и понятным законам логики. Без всяких там эмоциональных составляющих.
Из-за моей склонности к точным наукам меня постоянно направляли на всякие олимпиады, где я периодически занимал призовые места. Один раз даже на российский тур вышел, и мне удалось повидать Москву.
Короче говоря, успехи в математике были единственным пунктом моей никчемной биографии, выгодно отличавшим меня от серой массы детдомовцев. А еще они являлись основной причиной, по которой руководство интерната закрывало глаза на мое не всегда примерное поведение.
Вот, пожалуй, и все, что вам стоит знать о семнадцати годах никудышной жизни беспризорника. Наверное, следующие семнадцать лет прошли бы в том же унылом ключе, без особых изменений, если бы не одна судьбоносная встреча, которая в корне поменяла мой привычный мир, перевернув его с ног на голову.