Мало того, что несколько манипул и
целый Пожиратель канули в лету после встречи с одним-единственным
защитником, так ещё и отряд Аша не только вытащил меня, но и не
понес при этом потерь!
В общем, по словам Аша, вчера в
лагере песьеголовых летели головы.
Разборки среди псов продолжались до
обеда, а затем злые легионеры пошли на штурм. И вот на этом моменте
мне стало дико стыдно.
Я валялся в отключке, а псы с
остервенением штурмовали стены. И если на западной части стены все
было более-менее ровно – четыре целителя, как-никак! – то у нас все
было не так радужно.
Да, маги выкладывались изо всех сил,
не допуская псов к стене, да, воины использовали тюбики при
серьезных ранах, но все равно было тяжело.
Ашу даже пришлось перекинуть в наш
лазарет Дана и придать ему в помощь Соню.
Девушка, к слову, время от времени
сбегала из лазарета на стену, и в эти моменты сияние её ауры
надежно оберегало наших воинов.
Предприняв две попытки, псы
откатились, оставив под стенами свыше семи сотен убитых товарищей.
Но и наше положение было не лучше.
Две сотни раненых за сутки. И около
семидесяти погибших.
Аш и не подумал обвинить в их гибели
меня, но этого и не требовалось.
И я сам знал, что это моя вина.
Выиграв временное преимущество, я
оставил гарнизон без целителя, и это оказалось фатальной
ошибкой.
Во время третьего захода псы взяли
стену.
И гарнизон отступил на заготовленные
ранее позиции, а именно в расположение резервистов.
И хоть умом я понимал, что моей вины
в этом нет, какая-то часть меня гадко шептала: «Это все я. Это
из-за меня…».
— Не вини себя, Саш, — Аш, прекрасно
поняв мое состояние, похлопал меня по плечу. — Давай, приходи в
себя и топай в казармы, мы там лазарет развернули. Сейчас ничего
срочного нет, но… сам понимаешь.
— Да я прямо сейчас! — я резко
поднялся и тут же осел обратно от накатившей на меня слабости.
— Ты давай горячку не гони, —
нахмурился Аш. — Ты после вчерашнего герой. Столько псов перебил…
Можно сказать, ты стал символом города. А символ, сам понимаешь,
должен быть непоколебим.
Аш немного помолчал и дружески
похлопал меня по плечу.
— Я понимаю, что ты сейчас
чувствуешь, — воин тяжело вздохнул. — Но если винить себя за каждую
смерть, то быстро сгоришь. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я поэтому
и вцепился в Зидана. Он стратег по призванию, для него мои бойцы -
это шахматы. Он, конечно, старается уменьшить потери и сохранить
ребят, но… ему легче, понимаешь?