ВИКА
— Ну, будьте как дома.
Я воровато огляделась, мне все еще было не по себе. А вот Вадим воспринял слова буквально.
Лохматый старик в растянутой рубахе, драных ватных штанах и еще советской фуражке ковылял бодро, за пару часов привел к своей поросшей мхом сторожке. Она пряталась в самом глухом и дремучем месте. Больше всего меня поразила старая “буханка”, уазик. На ней не было колес, и машина вросла в землю. Когда-то тут было довольно пусто. Когда-то.
Сторожка напоминала дедушкину, только та была чище и светлее. Тут же было нечто старое и дряхлое, провонявшее сыростью. Хотя буржуйка была, но не похоже, что ее часто топили, наверное, только зимой.
В углу стояла грубо сколоченная кровать с соломенным матрасом и еще советскими одеялами в клеточку, у нас дом тоже такие были.
Вадим кинул сумки в пустое место, косо посмотрел на меня и тяжело вздохнул. Старик проковылял к кровати, устало сел на нее и вперился в меня выцветшими глазами.
— Дьяк, ручей есть где-то?
— Есть, с чего бы ему не быть. Ты иди на север, дойдешь. Хватит тебе, чтобы рожу умыть, — хозяин сторожки ухмыльнулся. — Заодно ведра захвати, принесешь и мне, и ей.
— Хорошо. Присмотри за ней, — Вадим резво вышел, затем за дверью что-то затарахтело, гулкое и деревянное. — Я быстро.
Я чувствовала себя не в своей тарелке. Перетаптываясь, искала место, чтобы сесть. Мне нашелся только колченогий стул. Нервно потирала одну ногу другой и смотрела на старика, которого Вадим назвал Дьяком.
— И как же такая красавица попала в руки этого обалдуя? — старик скинул резиновые калоши с теплыми вкладышами и улегся на постель. — Он же еще тот болван.
— Вломился к нам в клинику в два час ночи весь покромсанный на куски. Кто-то перепутал его с котлетой и хорошо погрыз.
— А! Это уже на Вадима похоже. Он любит сюрпризы преподносить.
— У вас имя такое… необычное. Вы Вадима хорошо знаете? — на нервной почве у меня язык развязался, да и делать нечего. Могла бы, так дырку в джинсах протерла. Дергалась от каждого шороха и звука. — Старые друзья?
— Очень старые. Я его не видел лет так… сорок, наверное, может, больше. Я тогда постриг только принял. Вот он меня по привычке Дьяком и зовет, на самом деле я Пафнутий.