То, что я посчитала ножом, оказалось не им. Жалящий укол вызвал у меня шипение. Ляля сразу обмякла, подхватив ее на руки, мужчина тут же понес ее в сторону припаркованного минивэна. Я же падать в обморок не спешила. Сделав вид, что тоже без сознания, решила прислушаться к тому, о чем будут говорить. Но незнакомцы хранили молчание.
Когда, закрепив руки пластиковыми стяжками, меня бросили на разложенное заднее сиденье рядом с Лялей, мужчины перебросились лишь парой ничего не значащих слов.
По иронии судьбы мы проезжали как раз мимо того дома, до которого нам оставалось метров сто, не больше. Многие окна были открыты, свет не горел.
Кажется, там произошло что-то страшное. Мы с Лялей разминулись с этой бедой.
Я лежала недвижно, вдруг зашумела рация:
— Его выследили. Вези ее.
ВАДИМ
Темнота. Я устало моргал, смотрел в никуда и пытался вспомнить, что же произошло. В голове царила неприятная пустота. Сначала показалось, глаза перестали видеть, но все оказалось проще: меня засунули в какую-то дыру, где не было ни капли света.
Загремев чем-то, сел на холодном каменном полу. Гремел пустым ведром, а руки сдерживали тугие наручники. Попытался их снять, но вместо этого напрасно ободрал кожу. Не совсем обычная сталь, укрепленная. Сжав зубы, сделал вторую попытку. Бесполезно.
Выдохнув, осмотрелся и принюхался. Пахло сыростью и ничем живым.
Как они вообще ко мне подобрались? Я бы учуял их задолго до того, как они добрались до меня. Учуял бы… Но не учуял. Это выбешивало.
Спасибо ублюдкам, одежду оставили.
Почему я их не учуял?
Там, где должна была быть дверь, раздался шум. Сначала будто кинули что-то на пол. Звук был как от куска сырого мяса о камень. Какой-то скулеж, а потом…
Мир стал ярким. Огненные всполохи ослепили бы меня, но темнота спасла. Нос неприятно защипало. Внутри все перевернулось и стянулось тугим узлом только от одного запаха. Болезненная судорога выкрутила мышцы.
— Вика… — прорычал и вскочил на ноги, не обращая внимание на путы. — Вика!
Я не мог думать ни о чем другом, ни о ком другом. Запах Вики гнал меня лучше всякого кнута. Бился о железную преграду, грохочущую от каждого удара. С каждой попыткой звал ее, в надежде, что Вика меня слышит.
И она слышала. Ее плач довел меня до крайнего безумия: я позволил ее обидеть! Ей… сделали больно! Зверь внутри готов был убивать без разбора.