Галина напекла пирожков с капустой и мясом. Пирожки стояли на столе в двух плетенках, накрытых белоснежными салфетками, и источали аромат, от которого у Наташи сводило желудок, истомленный многодневной диетой. Кто придумал эти каноны красоты, из-за которых у нее в жизни все так неладно? Если бы она была красавицей, худой и воздушной, как Кирка Морозова, все пошло бы по-другому, в этом Наташа была уверена. А так – все наперекосяк. Еще в детстве ее жалели бабушка с дедушкой. Бабушка Анна Аркадьевна – врач, известный не только в Петербурге, но и за пределами страны психиатр, то и дело изобретала для внучки разнообразные методики питания. Надо было тогда слушаться ее, а не воровать из холодильника толстые куски докторской колбасы! Потом следить за Наташей стало некому. Она осталась одна в огромной питерской квартире – ешь колбасу сколько влезет! Она так и поступала. Готовить не любила, да, в сущности, и не умела. Всю жизнь прожила за бабушкой и дедом, как за каменной стеной. Где-то еще за границей обреталась и мамаша, но от нее только иногда приходили письма и посылки с красивыми вещами, которые в большинстве были Наташе малы. Вероятно, мамочка не принимала во внимание то обстоятельство, что чадо фигурой отнюдь не Твигги. Но потом и эти грустные посылки как-то прекратились. Из подслушанных бесед бабки и деда Наташа узнала, что у матери «проблемы с алкоголем», кажется, еще и проблемы с нынешним мужем. В общем, ей не до ребенка. Так что, оставшись одна, Наташа не стала писать матери. Вряд ли та даже узнала о смерти родителей своего первого мужа, а быть может, и сам факт существования дочери изгладился из ее интоксицированной алкоголем памяти. Впрочем, покинутое дитя на жизнь не жаловалось.
После смерти родственников ей досталось неплохое наследство – долларовый счет в банке от бабушки и коллекция картин и скульптур от деда-искусствоведа. Можно жить в свое удовольствие.