– Я не хочу быть певицей. Помочь ребятам – да, но самой петь – не хочу. Мне нравится рисовать. Когда-нибудь я куплю себе крутой ноутбук и графический планшет, буду рисовать детские открытки. С удовольствием бы проиллюстрировала какую-нибудь детскую книгу или альбом детских песен.
– Ты любишь детей?
– Я? – опускает глаза, молчание становится напряженным. – Они милые. А ты?
– Люблю детей. Всегда мечтал иметь большую семью, – беру с тарелки кусок. – Вкусно, – смахиваю с уголка губ крошку.
Майя внимательно разглядывает меня, я вздыхаю. Каким-то шестым чувством понимаю, что ждет от меня откровенности, только открывать душу не готов.
– Какие планы на выходные?
– Никаких. Останемся дома или куда-то поедем?
– Еще не думал, – пожимаю плечами, слышу трель мобильного телефона. Майя на глазах бледнеет, старается взять себя в руки, сползает со стула и несется к дивану, где лежит ее телефон.
– Да! – отрывисто отвечает. Чувствую ее волнение, оборачиваюсь. Ее плечи напряжены, вся поза напряженная.
– Температура? А что ты давал? Парацетамол надо. Если температура не спадет, вызывай «скорую». А где Оксана? – как-то потерянно опускается на диван, смотрит перед собой.
Хмурюсь. О родственниках мы не разговаривали, я не в курсе, кто ей сейчас звонит, о ком она переживает. А она переживает. Лицо все еще бледное.
«Непрофессионально» с моей стороны быть в отношениях с девушкой, не имея понятия, кто она, кто ее родители и так далее, но мне не хочется лезть на эту территорию. Потревожив ее личными вопросами, я должен в ответ раскрыться, а к этому не готов. Ее присутствие в моей жизни притупляет боль, я засыпаю под ее ровное дыхание, и меня не мучают кошмары.
– Звони. Обязательно звони, я буду теперь переживать. Да, конечно. Пока, – опускает руку с телефоном на колено, кусает губу, вся в своих мыслях.
Я неторопливо иду к ней, присаживаюсь перед ней на корточки, беру ее руки. Моргает, пытается улыбнуться, выходит не очень.
– Отчим звонил... – сглатывает, опускает глаза. Приподнимаю брови. – У Саввы температура.
– А Савва – это кто?
– Савва? – сводит брови к переносице, опять кусает губу. Ее нервозность меня настораживает. – Это мой младший брат, – встречаемся глазами, ее глаза потемнели до карего цвета.
Я вспоминаю время, когда кто-то из моих детей болел. Эля тоже переживала за них, ночами не спала, караулила температуру. Но она мать, и ее беспокойство мне вполне понятно, удивлен, что сестра так переживает за брата.