Мусульманские посетители тоже оставили комментарии о Константинополе и Византии. В XI в. дипломат и историк аль-Марвази записал: «Ромеи – великая нация. Они обладают обширными землями, где изобилуют хорошие вещи. Они талантливы в ремеслах и умеют изготавливать разные предметы, текстиль, ковры и сосуды».[6]
«Ромеи» приблизительно соответствуют римлянам. Так византийцы называли себя сами. По мнению аль-Марвази, только китайцы превосходили их в прикладных искусствах, а поскольку он побывал при дворе Великого хана, то имел полное право судить об этом. Он также объяснил богатство Византии, сообщив, что империя получала доходы от таможенных сборов, которые она собирала с купцов и кораблей из всех регионов, как и с караванов, добиравшихся туда по суше из Сирии, от славян, русов и других народов. Для многих гостей с Запада богатство горожан Константинополя, которые одевались в шелка и ели икру, казалось сказочным. Для образованных жителей, таких как Никита Хониат, написавший историю Византии 1118–1206 гг., Константинополь был воистину «царем царей» городов. Его величие шло не столько от богатства, сколько от красоты, которой способствовало наличие прекрасных памятников и произведений искусства. Такое положение у Запада вызывало зависть, которую усилила неспособность Алексея IV заплатить участникам Четвертого крестового похода, что повлекло за собой разграбление города в апреле 1204 г.
Хотя после численность населения Константинополя так и не восстановилась до уровня предшествовавшего периода, он сохранил положение интеллектуального лидера до своего падения перед турками, продолжая привлекать купцов, художников и ученых, которые покровительствовали новому строительству и украшению церквей. Феодор Метохит (1270–1332), государственный деятель и ученый, восстановил древний фундамент монастыря Хора (Кахрие Джами) в северо-западном районе города, украсил церковь великолепными новыми мозаиками и фресками. Труд архитекторов и ремесленников привносил новые формы в византийскую цивилизацию. К примеру, появились погребальные часовни с гробницами (для своих хозяев), которые пристраивались ко многим церквам. Вердикт арабских гостей был вполне благоприятным. В XIII в. аль-Харави написал, что «Константинополь – город еще более великий, чем его репутация». Далее он добавил: «Пусть Бог в своем милосердии и щедрости сделает его столицей ислама». Позже аль-Казвини (1203–1283) заметил: «Ничто подобное не было построено ни до него, ни после». А великий историк и социолог Ибн Хальдун (1332–1406) назвал его «изумительным городом, резиденцией цезарей, полным работ, известных своим великолепием».