Каждый ученик должен был представить свой вариант серенады или баллады, а мэтр Буран – выбрать лучшие произведения. В связи с этим были приостановлены все остальные занятия, кроме фехтования и выездки, поскольку физические упражнения благотворно действуют на умственные способности.
Время шло, а пригласительного все не было, и Мил начал уже беспокоиться, не было ли это приглашение маленькой озорной шуткой взбалмошной девицы, как за день до бала посыльный принес пакет на имя мэтра Бурана для господина Милл И’Усса. Именно так звучало имя Мила в книге записей мэтра.
– Ну что делать, Мил, – пожал плечами мэтр, – думаю, это судьба. Честно говоря, я не был готов назвать твое бардовское имя мэру по простой причине – у тебя его еще нет, поэтому ты начнешь свою карьеру под своим настоящем именем. Это наложит на тебя особую ответственность за сохранение его в чистоте, но так даже лучше. При твоем таланте и незаурядной внешности очень просто скатиться с вершин славы, куда вы все, несомненно, будете стремиться. А родовое имя есть родовое имя, даже если ты всего лишь бастард. Даже так – особенно если ты бастард.
Затем речь мэтра переросла в пространное поучение о том, как надо себя вести на балу, каковы основные правила этикета и все это растянулось не на один час. По окончании пространного спича Мил был отправлен к местному портному, который должен был подогнать праздничный костюм юноши. По договорённости с мэтром он состоял из шелковой белой рубашки, роскошь, которую не каждый мог себе позволить, черных штанов, отливавших на солнце многочисленными блестками, и черной замшевой куртки. На ногах юноши были мягкие невысокие сапожки, а на голове – черная с плюмажем шляпа.
Наряд наделал фурор во всей школе, и на него образовалась очередь желающих поносить после бала. В этом не было ничего удивительного, поскольку в школе не считалось зазорным носить вещи друг друга. Мало того – это было естественным, и многие, собираясь навестить вечерами своих тайных подруг, собирали у своих друзей самые лучшие вещи.
Вообще, отлучки в город не были явлением столь удивительным, и чаще всего, когда не было занятий, каждый желающий без особых проблем получал разрешение у мэтра на совершение маленькой прогулки. Мэтр не считал нужным устраивать из своего пансиона казарму. Но вот ночные прогулки не одобрял и грозился «отправить домой каждого, кто попадется на этом деле». И действительно, более-менее мирный и законопослушный днем город ночью таил угрозу, без преувеличения можно было бы сказать смертельную, юным обитателям школы.