В своих письмах Володя писал лишь о том, что он, слава богу, жив и здоров и совсем не писал о своих делах и планах. Значит, было нельзя.
Два года службы сверхсрочником заканчивались осенью, но Владимир возвращался раньше. Все неясности должны были проясниться в личном общении с ним самим.
За столом все домочадцы, с интересом слушали Володю, который, как всем показалось, вел себя немного странно. В принципе, беседу за столом вели только двое – отец и Владимир. Отец задавал вопросы, он отвечал, но я думаю, не без приукрас. Кстати, во время разговора, Владимир несколько раз назвал отца «дорогой товарищ». Я пожирал его глазами, ухватывая и запоминая все его жесты и движения, которые магически действовали на меня. Володя – единственный из сидящих за столом мужчин, курил вместе с отцом, угощая его немецкими сигаретами с фильтром. Он курил наиграно красиво, картинно стряхивал в пепельницу пепел с сигареты, постукивая по ней указательным пальцем, пускал дым тонкой, но сильной струей в потолок. Я все это запоминал и торопился повторить, выйдя раньше других из-за стола. В сарае я курил отцовские папиросы «Север» и пускал дым струей в потолок. Вообще-то, я очень сожалел, что Володя уехал из Германии. Я часто писал ему письма, в которых просил выслать мне что-нибудь из модной и современной одежды и он, по мере сил, присылал ее. Я учился в школе в старших классах и, получив от него очередную обновку, немедленно надевал ее на себя, привлекая внимание девчонок-одноклассниц и вызывая зависть друзей. Что и говорить, одежда, присланная им из Германии, значительно отличалась от нашего немодного тряпья, купленного в наших магазинах. И вот теперь я терял моего благодетеля и поставщика модной одежды из-за границы.
Неудержимо течет время. Володя быстро свыкся с жизнью на гражданке. Он работал, дружил с девчонками, но жениться не собирался. Родители побаивались за него, как бы судьба не свела его с людьми падшими, которые могли бы испортить его, но он не портился, но и не женился.
Все бы ничего, жизнь течет тихо и мирно, но вдруг, неприятное известие омрачило ее. Володю вызвали в МВД – это было уже кое-что.
Я помню, когда мы, мальчишки с улицы, сидя на бревнах в вечернее время, заворожено следили глазами за проезжающей мимо нас мрачной машиной с металлической будкой и зарешеченными окнами и, когда она скрывалась с глаз, свернув в переулок, кто-нибудь из нашей компании, еще чуть выговаривая слова, тихо, со вздохом говорил: