– Вы, верно, где-то ушиблись, товарищ генерал, а знаете, как хорошо для рассасывания ушибов водочка помогает вообще?
– Только не коньяк! – гневно уточнил генерал.
– Да, конечно, не коньяк! Водчонка! Коньяк тут на юге бодяжат безбожно, его только одни дураки здесь пьют.
– Слушай, Игорь, – виновато обратился к Пончикову генерал, – одолжи ты мне денег, а то пионерам раздал всё, что было. Копейки даже не осталось одной.
Игорь дал ему денег да сам сходил за закуской и вообще несколько дней не отходил от своего друга, пока рассасывался синяк и пока облаком деньжонки его так же, как и у Чо, не растаяли.
Полётов не ожидалось с неделю, и вполне возможно было бы с помощью водки ублажать ноющие ушибы, но после того как возникли финансовые проблемы, посещение финчасти, где у Чо был открыт свой личный депозитный счёт, стало насущной необходимостью. Генералу пришлось покидать убежище и выставлять напоказ личному составу гарнизона Чу свой выразительный синяк, очень здорово по форме звёздочку большую напоминающий.
Короче, поехал за деньгами генерал. Зашёл в финчасть, туда, где их выдают, и постучал в окошечко кассы. Оно открылось и представило очень симпатичное личико улыбающейся девушки.
– Дайте денег, пожалуйста, – обратился к ней Чо, но вместо них услышал обескураживающий ответ:
– Извините, товарищ генерал, но денег с вашего депозита приказано не выдавать. Из Москвы вчера начфину звонили.
«До Москвы дошло! Позор-то какой!» – больно уколола Чо мысль пронзительная.
Несмотря на закрытие депозита, денег генерал нашёл, и вместе с Игорем Пончиковым они нажрались так, как пьют, когда очень хотят как можно дальше убежать от реальности. Когда оклемались, через пару дней, начались лётные испытания. Как и всегда, всё, что зависело от Чо, было выполнено им блестяще. Испытания завершились, дав новому боевому дракону путь в небо.
Пришло время покидать Чу. Вместе с остальными членами группы, откомандированной для испытаний, Чо садился в специально присланный за ними лайнер. На трапе вздохнул он тяжело и, устремив взор куда-то в сторону, произнёс громко и с выражением:
Прощай, ужасный город Чу,
К тебе я больше не хочу!
А дружок-собутыльник инженер-приборист, шедший по трапу рядом, улыбнувшись на то, отметил:
– Пушкина так же здесь неподалёку и в Моздоке отколошматили, и он там тоже строки весёлые написал: