Десятый «В» подавленно молчал.
– На что рассчитываете, Фуэнте Овехуна? Или никто в институт поступать не собирается? А? Или вы полагаете, что вас туда возьмут с плохими отметками? Так я вам их на выпускных экзаменах организую, не сомневайтесь.
– А чего вы сразу отметками запугиваете? – возмутился дерзкий Семенов. Он в институт не собирался и потому мог себе это позволить.
– Я не запугиваю, Семенов. Я объясняю. Вот закончите школу – и делайте что хотите. А пока вы ученики, будьте добры подчиняться и делать то, что вам велят!
Вот до этого самого момента Александр Арсеньевич вел себя правильно: сидел на подоконнике, хмурился и молчал. Хмурость его десятый «В» мог истолковать себе так: «Действительно, распоясались совершенно! Слова им не скажи. Ну, ничего, сейчас мы поглядим, как они мне отвечать будут».
А завуч так: «Интересно, почему подобные вопросы надо выяснять у меня на уроке?! И так кот часов наплакал, дай бог с программой справиться… Неужели нельзя было сделать это после занятий?»
Но Александр Арсеньевич, как выяснилось, хмурился по другой причине. А выяснилось это, когда он вдруг поднялся с подоконника и сказал:
– Лола Игнатьевна, а стоит ли так? Ведь класс, в сущности, прав.
Лола Игнатьевна окаменела. Бедная Лиза охнула и зажала рот ладошкой. Десятый «В», затаив дыхание, стоял у парт и глядел во все глаза…
– Знаете что, Александр Арсеньевич!.. Я устала от ваших диких выходок! И умываю руки. Вот выйдет в понедельник с больничного директор, пусть он с вами сам разбирается… – угрюмо сказала Лола Игнатьевна и вышла, непедагогично грохнув дверью.
– Санечка, Санечка, ну ты что?!. – хлопнув длинными ресницами, испуганно прошептала Бедная Лиза и выскочила вслед за ней.
Десятый «В» молчал.
– Зря вы это, Сан Сенич, – сочувственно сказал Семенов. – Вставят вам теперь по полной программе…
Похоже, он выразил общее мнение: десятый «В» загудел, как трансформатор под напряжением, видимо собираясь устроить очередную сходку и взбунтоваться с новой силой, но, по счастью, прозвенел звонок.
На душе у молодого учителя было нехорошо, тревожно как-то, с директором у Александра Арсеньевича отношения были довольно натянутые, директор имел обыкновение отчитывать его, как мальчика, а учителю географии это, понятно, не нравилось. Он отчетливо представил себе грядущую в понедельник (по счастью, сегодня был только четверг) встречу с директором и, расстроившись, после уроков пошел бродить по городу.