Мне нравятся обряды и ваше учение, поэтому я и крестилась в вашу веру. Но как донести до нашего народа ваше учение, если у вас и письменность какая-то странная – пользуетесь знаками, кои далеко не все из нас понимают.
– Вот потому я и привез к тебе двух братьев-монахов – Кирилла и Мефодия. Не дело вам писать чудными чертами да резами. Кирилл принял на себя пост и сейчас пишет славянскую азбуку. Как только создадут ее, начнут переводить христианские книги на новый славянский язык.
– Коль скоро азбука будет готова? – спросила Ольга.
– Намедни я был у него. Трудится, не разгибая спины. Сам понимает, что дело не терпит отлагательств. Наберись терпения, матушка, все образуется. А вот как княжичи, не хотят креститься?
– Беда с ними, уперлись и ни в какую! Не хотят принимать новую веру.
– Что так? Вон уже и многие бояре, воеводы и тысяцкие восприняли новую веру…
– Упрямы зело, – махнула рукой Ольга. – Особенно Всеслав. Начинаю говорить с ним о вере, плюется. А Святослав только посмеивается. Уноши[18] уже, трудно на них найти управу. Сам-то пробовал с ними беседовать?
– Пробовал, – вздохнул Григорий. – Не ведаю, чем их еще можно вразумить. Издевательски смеются и посылают меня проповедовать старухам да старикам.
В этот момент со стороны площади послышался конный топот, а через некоторое время дикий женский вопль.
– Господи, что там еще случилось? – встала Ольга.
Встал и Григорий и вслед за княгиней стал спускаться по лестнице во двор.
Там уже стояла толпа, конюхи уводили оседланных лошадей. Увидев княгиню, толпа расступилась, и Ольга увидела лежащего на земле Всеслава. Голова его покоилась на коленях дядьки Чурилы, горло, руки и грудь были залиты кровью. Над сыном выла Прекраса.
Святослав со своим дядькой Асмусом стояли здесь же, низко опустив головы.
– Кто его? – обратилась княгиня к Асмусу.
– Горячий… Погнался в лесу верхи за лисой и горлом напоролся на торчащий сломанный сук. Мы прискакали, а он уже мертвый.
– Почему не удержали? – продолжала допытываться Ольга.
– Остановишь его, – махнул рукой Асмус. – И упреждали, и кричали, да куда там! Чурила даже изловчился схватить лошадь под уздцы, так княжич так огрел его плетью, что глаз едва не выбил.
Ольга посмотрела на дядьку Всеслава, – действительно, поперек щеки кровоточил глубокий шрам, идущий почти от самого глаза к уху.