– Детей надо учить. Это никогда не изменится.
Вера фыркнула, но возражать не стала. Не оттого, что согласилась со старшей сестрой, а лишь для экономии времени, конечно. Что может сделать Лида? Как папа решит, так и будет.
– А почему папа обедать не идет? – спросила Надя.
– Он занят, – ответила Лида.
Произнесла она это машинально. Отец не делился с дочерьми ни планами своими, ни даже повседневными намерениями. В прежние времена причиной было то, что Лида называла одинокостью его, не одиночеством, а вот именно одинокостью. Она возникла после того, как мама умерла родами Наденьки, да так и не прошла. Прежде отцовская замкнутость вызывала у Лиды уважение, а теперь стала пугать. Что у него на уме? Неведомо.
Тем временем Андрей Кириллович Ангелов, инженер, профессор Московского университета и владелец усадьбы Ангелово, занят был тем, что разбирал иконостас в сельской церкви. Занятие его выглядело странно и даже криминально; так Ангелов назвал бы его, если бы разум его искал сейчас каких-либо названий для происходящего.
Но разум профессора Ангелова был занят лишь соображениями практического толка – отчасти в силу природного устройства, отчасти оттого, что он не находил время, в которое угодил на старости своих лет, подходящим для отвлеченных размышлений. Их следовало доверить будущему – так же как и знаменитый ангеловский иконостас.
Иконостас этот был уже почти весь разобран. Андрей Кириллович укладывал иконы в дубовые ящики, специально для них предназначенные. В этих ящиках они на протяжении целого века доставлялись в усадьбу, как и все другие предметы любовно собираемой семейной коллекции. Добротные, отлично пригодные для драгоценных предметов, да и сами собою представляющие ценность, ящики хранились в парковом флигеле. Каждый раз, когда Ангеловская коллекция – не вся, разумеется, а частями – экспонировалась в Санкт-Петербурге или в Европе, эти ящики извлекались на свет божий и использовались для транспортировки.
Андрей Кириллович работал быстро и с тем особенным умением, которому его еще в детстве обучил покойный Илья Кондратьев. Илья был деревенским златокузнецом, но в руках его спорилась любая работа. Маленький Андрюша удивлялся в детстве даже не этому, а тому, что Илья не замечает того, как красиво и ловко он делает любое дело.