Взгляд невольно задержался на том месте, где недавно маячили два силуэта, а теперь лишь еле заметно возвышалась неровная насыпь да зеленел косматыми ветвями кустарник. Сашка заколебался на мгновение, а затем решительно развернулся и зашагал прочь, негодуя на собственное замешательство.
«Тебе не должно быть никакого дела до этих двоих! – мысленно укорял он себя, выбираясь на ведущую к трассе тропу. – Возможно, странно встретить кого-то ночью на сопке, но, с другой стороны, сам-то ты, на минуточку, где находишься? Мало ли что движет людьми! Бессонница, жажда приключений или желание отдохнуть от городской суеты. Тебя это в любом случае не касается».
Сашка остервенело раздвигал ветви, то и дело хлеставшие его по лицу, все сильнее злясь на свое неуместное любопытство. Но что-то не давало ему покоя, заставляя вновь и вновь прокручивать в памяти случайную встречу. Когда заросли отступили, открывая пологий, почти лысый склон, Сашка ускорился, подсознательно стараясь побыстрее удалиться от того места, которое так его смущало.
«Они что-то закапывали? Ночью? На сопке?»
Проклятие. Он резко остановился, нервно перевесил сумку на другое плечо и повернул обратно.
Поляна по-прежнему была пуста. В воздухе разливалась дрожащая сырость, пробиралась под куртку, но разгоряченный ходьбой Сашка больше не чувствовал холод. Крутившаяся в голове мысль становилась все более назойливой, раздражая, побуждая раз и навсегда покончить с нею.
Сашка огляделся, стыдясь принятого решения, опустился на корточки и принялся разгребать рыхлую кучу. Земля поддавалась легко, иглы хвои и острые щепки кололи пальцы и норовили вонзиться под ногти. В какой-то момент Сашка психанул и остановился, осмысливая свой поступок. Может, семья любимого питомца похоронила, а он разрывает могилу, как больной вандал? От этой мысли по спине пробежал холодок, но все та же навязчивая мысль не дала ему остановиться на полпути – он ведь все равно не успокоится, пока не выяснит правду. Пусть даже этой правдой окажется то, что он последний кретин и параноик.
Его пальцы коснулись чего-то мягкого и гладкого, но Сашка не сразу понял, что это такое. Пришлось копнуть еще несколько раз, игнорируя попавшую в ладонь занозу. Один гребок, второй, третий. Будь сейчас день, он бы сразу понял, что раскопал. Но в тусклом свете белой ночи понадобилось не меньше минуты, чтобы распознать среди черных комьев почвы узкое женское запястье.