– А кто б не прятался! – Настя вздохнула. – Ведь без вины пострадала, любой бы прятался. А всякие идиоты языками треплют… Ну, погоди ж ты у меня, Валька! Только приди за чем-то, уж я расскажу, почем дыни на базаре. Она что, специально к тебе за этим приходила, что ли?
– Нет. – Алена презрительно поджала губы. – Пришла работы спрашивать – типа, может, уборщица мне в кафе нужна, или на мойке машины мыть, или там посуду мыть в кафе… В общем, жить-то надо на что-то, хозяйства она не держит, за хозяйством уход нужен, тут сноровка надобна и понимание, да и работа немалая. А куда же ей? Она не привыкши и понятия не имеет нужного.
– Понятие и сноровка – что, не в пустыне живет, все можно у людей спросить, всему научат. – Дед Григорий погасил окурок и открыл калитку. – Желания нет, глупая бабенка, пьющая и ленивая, не хозяйка. Одним словом, шваль приблудная.
– Так я о чем. – Алена сердито поглядела на грязный резиновый тапок в траве, оброненный убегающей Валентиной. – Ленивая, неряха тем более, да и чужая. Ну, я ей так прямо и говорю: кабы мне нужен был человек, я бы своего кого взяла, а не пришлого, со стороны. А она, видать, подумала, что я Вику имею в виду, вот и принялась мне объяснять… Зря она это, конечно.
Алена и Настя переглянулись, а дед Григорий засмеялся сухим стариковским смехом.
– Приезжая она, вот и не знает пока, что вы за зелье. Ладно, потопал я на луг, работа не ждет.
Они разошлись каждый по своим делам, но Алена не скоро успокоилась. Конечно, таких, как Валентина, немного – на пальцах пересчитать, если вдуматься, но Вике-то не легче, ее каждое слово ранит. И, конечно, Алена видит, во что превратилась ее лучшая подруга за три года пребывания в колонии, а когда думает о том, что Вике пришлось пережить, то невольно ежится. Кто знает, смогла бы она сама пройти все это и остаться прежней и кто бы смог.
Она помнила Вику столько, сколько помнила себя. Первые ее воспоминания о том, как они на берегу лепят пасочки из песка, и Викина бабушка сидит на перевернутой лодке, читает какую-то книгу. По Алениным прикидкам, было им тогда года по три, не больше. И каждый год они скучали друг по другу зимой, а летом из города привозили Вику, и Алена, забросив своих «зимних» подружек, почти не расставалась с Викой.
А зимой они писали друг другу письма и планировали, что сделают летом.