– Ладно.
Вошли в дом, где плыл запах ладана и звучал монотонный голос священника, а от свечей шло душное тепло, и прикрыли дверь в гостиную. Назаров кивнул Вике, они прошли в бабушкину спальню, вместе взялись за ручки сундука и приподняли его.
– Тяжелый, черт…
– Жень, может, там есть что-то, нужное тебе?
В этом была вся Вика – прежняя Вика, щепетильная и честная даже в мелочах.
– Что бы там ни было, она приказала все отдать тебе, не глядя. Вот ключ, тоже тебе передать велела. Давай, помоги мне, чего стоишь?
Вика взялась за ручку, и они выволокли громоздкий сундук на улицу, погрузили на тележку, и Назаров покатил ее в сторону калитки, ведущей к огороду. Там всегда была протоптана дорожка, через которую можно было пройти из одного двора в другой, на соседней улице.
– Вика, придерживай его, что ли – ну как сверзится…
Вика и так придерживала, и они повезли тележку по узкой тропинке, цепляясь за стебли и листья кукурузы, подсолнухи, за ботву картошки… И над всем этим господствовала огромная луна, выкатившаяся из-за ряда тополей, стройными свечами вонзающихся в почти уже ночное небо.
Вика открыла дом, и они втащили сундук на веранду.
– Куда тебе его?
– В спальню, куда же…
Они внесли сундук в спальню Вики и поставили у стены. В свете небольшой люстры сундук матово заблестел расписными боками.
– Бабушка говорила, что этот сундук принадлежал еще матери ее прабабки – его за ней дали как приданое.
– Ага. – Вика кивнула. – И эта дама была так же матерью прабабки моей бабушки. Путаница какая-то с этим родством…
– Что?!
– Ты разве не знал? – Вика хмыкнула. – У нас с тобой общий предок, как оказалось. Надо потом нарисовать генеалогическое древо, но мы на нем вместе висим, Жека.
И это обращение – Жека, и Викина ироничная гримаска – все было от той, прежней Вики, и от той жизни, которая была утрачена навсегда. И неловкость, которая отступила, снова вернулась.
– Взмок весь… – Назаров подумал, что ни за что не хочет возвращаться в дом, где какие-то чужие люди отпевают его бабушку, хотя ее самой там и нет. – Вик, пошли на реку, искупаться бы…
И это тоже было из той, прежней жизни – ночные побеги на реку, и купание в теплой темной воде, пахнущей теми особенными речными запахами, которых нигде больше нет, только на берегу их реки.
– Погоди, возьму чистое – переодеться. – Вика открыла шкаф. – Кстати, вот шорты и рубашка, еще отцовы. Возьми, переоденешься, искупавшись. Мыло надо взять, мочалку и шампунь.