– Эгей!!! – крикнул я во всю мощь своих лёгких. – Пётр Михайлович! Каким ветром занесло вас в наши края?
Услышав мой голос, фигура остановилась, обернулась, и передо мной предстал не кто иной, как Пётр Михайлович Кромов, советник Департамента полиции и, по совместительству, лектор Московского университета по дисциплине «правоведение». С Кромовым мы познакомились около полутора лет назад, в Императорском техническом училище, куда его пригласили прочитать лекции по вопросам права, а меня для подготовки студентов по строительным дисциплинам. Поначалу мы только здоровались, встречаясь в коридорах училища, потом у нас стали завязываться пустяковые разговоры, и как-то, слово за слово, Кромов разговорился о своей службе и потом перескочил на рассказ о своём увлечении. Дело в том, что хобби Кромова было занятие филологией и графологией, что, как он мне пояснил, суть есть изучение языков и говоров разных народов, их происхождения, развития, изменения, а так же способов и стилей письма и так далее и тому подобное. Поначалу тема показалась для меня довольно скучной, о чём я, как можно более деликатно, и не преминул намекнуть моему собеседнику, чем вызвал его искреннее удивление.
– Да что вы! – воскликнул тогда Кромов. – Вы просто не понимаете всей глубины вопроса.
После чего схватил меня за руку и в течение часа с жаром объяснял мне предмет своего изучения.
– Вы что думаете, Важин, – Пётр Михайлович почему-то сразу принял манеру обращаться ко мне по фамилии. – Вы думаете, занятие словом это бродить по стране и спрашивать поселян: а как это по-вашему называется или как вот это по-вашему называется?
Я признался, что примерно так и думал.
– Хм. Конечно сбор материала – важная вещь, – продолжил он, – но ограничивать этим всю работу по языкознанию – всё равно, как утверждать, что строительство дома – это привезти и свалить в каком-то месте доски, булыжники и кирпичи. Строить-то дóм надо.
– Так что же строить? – возразил я тогда. – Всё построено. Русский говорит по-русски, француз по-французски, немец по-немецки.
– Немец по-немецки, говорите? А вот, к примеру, решит кто-нибудь, что наш беспокойный сосед, прусский король и император германский Вильгельм слишком уж громко кричит о едином рейхе. Походит по германской империи, поспрашивает поселян в Баварии, Саксонии, Франконии: как у вас это называется, а как это? Приплетёт свои выдумки и издаст потом учебники саксонского, баварского и франконского языков. И спросят у кайзера Вильгельма: какой же такой единый немецкий рейх, какие такие единые немцы, ведь немцев-то никаких и нет, а вот, пожалуйста, полюбуйтесь, есть баварцы, саксонцы, франконцы, вот и языки отдельные у них и учебники имеются.