– Отец два месяца не разговаривал с мамой за то, что она дала мне еще в роддоме такое имя, – усмехнулся он.
– В кого из них ты уродился таким красивым?
Не кокетничая, Лев признал:
– В маму. Отец, по-моему, всю жизнь мучился комплексом из-за этого. Ему никак не удавалось поверить, что она действительно любит его. Он просто с ума сходил.
Нарушить его молчание – брови сдвинуты, губы напряженно растянуты – Сима не решилась, ожидая, что он продолжит, и Лев добавил:
– Поэтому я и женился на красавице. Чтобы она не страдала.
– Но она страдала…
– Мы оба страдали. Давай не будем говорить об этом, а? Ни о моей жене, ни о страданиях. Их ведь больше не будет.
«О! Они только начинаются». – Сима улыбнулась его наивности. Или притворству? Может ли драматург не играть в жизни, если постоянно проделывает это в воображении?
– Давай не будем, – согласилась она. – Завтракать поедем ко мне?
– Мне не хочется есть по утрам. Может, просто выпьем где-нибудь кофе?
– Ты думаешь, эта вода унесла нас на берега Сены?
– А у вас нет кафе? – удивился Лев. – Серьезно?
Она рассмеялась:
– Есть, конечно! Я хотела проверить, попадешься ли ты?
– Я предложил бы поехать ко мне, но ведь до премьеры ты не вырвешься из своих Березняков.
– Я и после не вырвусь. – Сима одновременно закрутила оба крана и храбро посмотрела ему в глаза.
Впрочем, сказала она себе, если со стороны Льва все – сплошное притворство, нечего и опасаться обидеть его.
Взгляд отвел он, нервно облизнул мокрые губы.
– То есть ты… уже все решила для себя, да? Скоротечный роман с заезжим драматургом тебя вполне устраивает. Большего тебе не нужно.
– Мой ты дорогой! Можно подумать, что тебе нужно!
Ей хотелось, чтобы это прозвучало насмешливо, чуть хрипловато (так предполагалось характером ее роли), но явственно услышала, сколько в ее голосе унизительно-выпрашивающего: «Скажи: мне нужно!» Было даже странно, как это Лев не расслышал того же. Или опять сделал вид? Он ведь относился к интонациям с особенным трепетом, – очень много ремарок в его пьесе …
Потянувшись за полотенцем поверх ее плеча, Лев прервал движение и обнял ее.
– Не надо так, – попросил он. – Наверное, ты – талантливый режиссер, так о тебе, по крайней мере, пишут… Но не нужно и жизнь разбивать на отдельные сцены и акты. Не нужно постоянно говорить не то, что думаешь, а то, что соответствует придуманному тобой образу. Давай хотя бы наедине побудем самими собой, а? Когда придем к тебе в театр, опять превратимся в привереду-режиссера и модного драматурга…