– Жарко, – сказал он, жмурясь на высокое обеденное солнце.
Я снял с себя широкополую соломенную шляпу и положил ее поверх дуршлага. У Василька были очень светлые волосы, которые так беспощадно пропускали жгучие лучи, что он мог хватануть удар легче, чем простуду в феврале.
– Хочешь, прочту тебе официальное обращение к главе отряда второго подъезда? – спросил я и достал из учебника сложенный пополам лист бумаги.
– Отряду? – сморщил нос Василек и хрустнул яблоком.
– А что мне писать? Болванам? Мальчикам и девочкам? Полку?
– Полку? Это то, что с войной, да?
– Ну да.
– Вот это хорошо!
– Ладно, я подумаю. – Почесал я затылок, который сразу стало изрядно припекать. Сентябрь в этом году выдался на редкость не осенним. Даже не раннеосенним. – Так читать?
Василек активно закивал, не отрываясь от яблока.
Я откашлялся. У меня была дурная привычка откашливаться перед важными сообщениями. Это я взял из до боли скучных маминых фильмов и теперь злоупотреблял этой недетской повадкой. Надо было кончать с этим делом.
– По наиважнейшему, срочнейшему поводу требуем немедленной встречи на нейтральной территории для обсуждения дальнейшего военного статуса и боевых действий. Категорически запрещается наличие палок, камней, рогаток и прочей тяжелой артиллерии. Просто запрещается наличие жвачек, плевательных трубочек, фломастеров и т. п. Заранее уточняем, что продолжения последнего состязания, сыгранного вничью, на этой встрече не предусматривается. Уверяем вас, что имеющаяся у нас информация заинтересует вас так, что вы более не сможете спать ни одной ночи, пока игра не будет доведена до феерического заключения. С просьбой о наискорейшем предложении места и времени встречи. В. и стая.
– А почему мы стая, а они отряд? – поинтересовался Василек.
– Потому что у воробья должна быть стая.
– А ты не хочешь придумать нам какое-нибудь нормальное название?
– Что значит «нормальное»?
– Типа «Дикие пернатые».
Иногда я просто диву давался этому шестилетнему сопляку с орущей непечатной речью мамашей. Я посмотрел на него с лаской и гордостью старшего брата, которым я ему, к сожалению, никак не приходился.
– Надо будет подумать, – пообещал я.
– А дуршлаг – это тяжелая артерия? – вдруг запереживал Василек.
– Артиллерия? Не думаю. Ты же никого им не бьешь?
– Правильно, с дуршлагом надо аккуратно, – важно заметил он.