– Братья Тесла! Так я и знал, что они зря время терять не будут…
– А что они делают? – Пантик даже слегка приподнялся на локтях.
– Высматривают что-то в громадный бинокль на нашей стороне. Нетрудно догадаться, что именно.
Мне хотелось ругаться, но я взял себя в руки. Пантик этого не любил. Об этом преимуществе противоборствующей стороны я заранее не подумал.
– У тебя есть маленькое зеркало? – пришла мне вдруг в голову идея.
Зеркальце было в ванной, и я метнулся туда за ним, не успев почувствовать угрызений совести от того, что копаюсь в чужих вещах. В детской я высунул руку с зеркалом в окно, поймал солнечный луч и направил его прямо во вражеский бинокль. Эффект не заставил себя ждать. Ярик или Славик, точно с такого расстояния сказать было невозможно, отпрянул как ошпаренный. Я издал торжествующий крик и ударил свободным кулаком в воздух.
– Есть!
– И теперь ты так и будешь там сидеть с вытянутой рукой? – отрезвил меня Пантик.
– Нет, ты, – шально улыбнулся я, но тут же осекся. Над больными шутить было нельзя. – Прости…
– Да нет, я могу посматривать за ними, – самоотверженно предложил Пантик. – Время от времени… Если смогу подняться…
Тем временем бинокль в окне близнецов пропал.
– Ладно, думаю, они там все равно много не увидят, – сказал я и закрыл окно. – Мне надо, чтоб ты подумал, как лучше сделать зеркальную конструкцию в моей трубе.
Пантик задумчиво кивнул.
– А кроме трубы?
– Кроме трубы… Кроме трубы надо заняться самым настоящим шпионством, – признался я. – Следить за гостями Ляльки Кукаразовой и попытаться понять, что их связывает.
– Да, хорошая идея, – улыбнулся Пантик. – Наверное, это будет ух как интересно! Кто первый?
Я потупил взгляд. Пантик попал прямо в мою больную точку. Разумеется, первопроходцем должен быть вожак, то есть я. Но Вольным птицам попался вожак с большой помехой. Страхом перед наружным миром, находящимся за аркой. «Ради такой цели, – уговаривал я себя беспрестанно с тех пор, как понял, что выхода в свет не избежать, – ради такой цели надо себя пересилить, Воробей. Будь же ты достойным своего имени!»
– Я, – заставил я произнести себя. – Я пойду первым.
>Тетя Женя (мама Давида)
Стоит в зеленом платье и с роскошно рассыпающимися по спине рыжими волосами у плиты и варит борщ. На фартуке нарисована большая белка с ягодами рябины. Беспрестанно улыбается. Тетя Женя, не белка.