Наконец последовал второй удар. Он должен был сорвать с меня
доспех, а мою бессмертную сущность вбить в тело планеты, от которой
за парсек разило подпространством. Клетка, созданная из астральной
энергии — место, высасывающее из бессмертных всю силу, и не
позволяющее восстановиться. Вечность в заточении, пока кто-то извне
не разрушит печать. Ох уж это правило Бессмертных — ни при каких
обстоятельствах не убивать себе подобных. Даже того, кто плевал на
подобные правила...
Наивные боги. Я давно уже подготовился к возможному пленению, и
кристалл первозданного хаоса, добытый из ядра галактики, вспыхнул
черным пламенем за долю мгновения до того, как двенадцать богов
поставили печать.
Миг, и моя бессмертная оболочка, доспех и клинок — всё
превратилось в чистую энергию, укрывшуюся в высшей сфере бытия —
Ментале. Зря я что ли с таким тщанием подбирал божественные
артефакты, созданные Перворожденными богами.
Сознание направило мою суть не в клетку, а в её конструкт, чтобы
затаиться на несколько циклов, пока мои слуги будут подыскивать мне
достойную оболочку. Десятки тысяч тайных последователей давно
заучили ритуал призыва, и в нужный момент вернут меня в реальный
мир. Так я думал.
Планета Искра — собственность рода Огневых.
Её сын умирал. Бледное, обескровленное лицо, впалые щёки,
обтянутые посеревшей кожей скулы. И воспалённые глаза, в которых
едва теплилась жизнь.
– Эр'Шаан, ты — старший шаман своего народа! Вы владеете даром
излечить даже тех, кто уже ступил одной ногой за край. Спаси его! —
с нажимом, требовательно произнесла графиня Огнева, пристально
глядя на старого аборигена, склонившегося над телом подростка и
что-то бормочущего себе под нос.
Женщина была невероятно красива, даже для аристократки. Высокая,
стройная, и сильная — истинная одарённая. В тонких, изящных чертах
её лица, в жестах, в осанке — во всём царило право повелевать.
Врождённое, привитое с детства, нерушимое.
— Я сделаю всё, что в моих силах, госпожа!
Владеющий тайными знаниями своего народа — Кри'Наа, способный
общаться с духами, сейчас Эр'Шаан испытывал небывалое волнение.
Если бы не старческая дрожь рук, то княгиня заметила бы, что старик
чересчур возбуждён. Ещё бы, на закате жизни ему выпал такой шанс —
отомстить чужакам, захватившим его родной мир. Отплатить за сотни
лет рабства и угнетения, за гибель миллионов жизней...