— И всё?
— Ага... сами не понимаем, что такое с ним.
— Может альв?
— Не... я одного сожрал, когда они пытались подменить его.
Иваш поставил Руфину на землю и, всё ещё красный, повёл смотреть
на секиру. Грозное оружие покоится на деревянном стенде под
навесом, блестит под косыми лучами солнца, и будто наблюдает за
детьми. За оградой на дороге блеет стадо коз, ведомое пастухами в
город.
— Занятный ребёнок. — Заключил Крас, поглаживая подбородок одним
пальцем.
— Страшно?
— В какой-то мере, — вздохнул мужчина, — кто знает, кем он
вырастет?
— Тем, кем мы его вырастим. — Сказал кот и плюхнулся набок.
***
Руфина осталась переночевать, чему Иваш был рад и в ужасе
одновременно. Девочка расположилась на софе рядом с ним, Крас
удалился в свою комнату, а кот... а кот ушёл гулять. Последний раз
Иваш видел, как он трусил за пёстрой кошечкой.
Во сне Руфина посапывает и бормочет, подрагивает ножкой. Чёрные
волосы разметало по подушке, а на личике отражается то счастье, то
отчаяние.
Иваш вздохнул, отвернулся к стене и обнял секиру, насколько это
вообще возможно. Крас настоял, чтобы он спал с оружием, да
неудобно, но нужно привыкать, в боевых походах спать надо ещё и в
доспехах.
Тёмный металл прогрелся, а шероховатая поверхность так приятна
пальцам. Иваш поглаживает секиру и в сонливости пытается
представить, какого это, пускать оружие в ход. Фантазия рисует орды
безликих врагов, что валятся под размашистыми ударами, как трава.
Однако их не становится меньше, наваливаются со всех сторон...
... Серый туман обволакивает мир, приглушает металлический лязг.
Иваш озадаченно огляделся, стиснул секиру и прижал к груди, держа
обеими руками. Он одет в ночнушку и босоног, но не чувствует
холода, будто по-прежнему под одеялом.
Здесь нет стен и потолка, даже стен, только туман и лязг.
Ведомый любопытством побрёл на звук, часто замирая и вслушиваясь.
Кажется, что к лязгу добавляются стоны. Наконец, под стопой стукнул
твёрдый камень и на мальчика разом навалился вес тела, усиленный в
несколько раз. От неожиданности Иваш покачнулся, сгорбился и с
натугой выпрямился. Сделал ещё пару шагов и охнул.
Туман впереди расступился, открыв источник странных звуков.
Толстые цепи из серого, как ртуть, металла тянущиеся в
бесконечность. Ими скован седой старик. Тощий как скелет он стоит
на коленях, немыслимо длинные и седые, сальные волосы скрывают
лицо. Он кажется немощным, но цепи натягиваются и тяжело лязгают,
когда он двигает руками. Старик пытается вырваться из пут с
методичностью голема. Не замечает появившегося мальчишку, а тот
стоит напротив и в страхе стискивает секиру. Высушенный торс
старика покрыт шрамами, настолько огромными, что каждый обязан быть
от смертельной раны. Однако, пленник жив и стон его совсем не стон,
а рык сорванного и обезвоженного горла. Кажется, сама смерть
побоялась навестить и он обречён вечно рваться из оков.