Подойдя к загону, его спутники, которые несли поклажу, остановились, и Роберт Джордан понял, что должен выразить восхищение лошадьми.
– Да-а, – сказал он. – Красавцы. – И, повернувшись к Пабло, добавил: – Значит, у тебя – своя кавалерия?
Лошадей в загоне было пять: три гнедых, рыжая и буланая. Сначала внимательно обведя взглядом всех, Роберт Джордан стал осматривать каждую в отдельности. Пабло и Ансельмо знали им цену, и пока Пабло любовно смотрел на них, гордый и даже не такой теперь тоскливый, старик вел себя так, словно именно он преподнес Джордану этот великий сюрприз.
– Ну, как тебе? – спросил он.
– Всех их я сам отбил, – сказал Пабло, и Роберт Джордан порадовался тому, что в его голосе звучала теперь не тоска, а гордость.
– Вот этот, – ответил Роберт Джордан, указывая на одного из гнедых, крупного жеребца с белой отметиной на лбу и белым носком на передней ноге, – хорош!
Это был действительно красивый конь, словно сошедший с полотна Веласкеса.
– Они все хороши, – сказал Пабло. – Ты разбираешься в лошадях?
– Да.
– Тем лучше. Замечаешь какой-нибудь дефект у одной из них?
Роберт Джордан понял: вот она, настоящая проверка документов неграмотным человеком.
Все лошади по-прежнему стояли, повернув головы к людям. Роберт Джордан поднырнул под веревку и похлопал буланую по ляжке. Потом, прислонившись к веревочному ограждению, стал наблюдать за лошадьми, кружившими по загону; постояв еще с минуту после того, как они остановились, он наклонился и вылез обратно.
– Рыжая прихрамывает на правую заднюю, – сказал он Пабло, не глядя на него. – Трещина в копыте, но если правильно подковать, дальше расходиться не будет – правда, только если не ездить по очень твердой земле.
– Мы уже взяли ее с этой трещиной, – сказал Пабло.
– У самого лучшего твоего жеребца, того, что с белой отметиной, припухлость над верхней частью голени, мне это не нравится.
– Ерунда, – ответил Пабло. – Ушибся дня три тому назад. Если бы там что-то было, уже проявилось бы.
Он сдернул брезент и показал седла: два простых пастушьих, вроде американских ковбойских, одно богато украшенное, обтянутое кожей ручной выделки, с тиснением и тяжелыми закрытыми стременами, и два черных армейских.
– Мы убили двоих из guardia civil[6], – объяснил он происхождение черных седел.
– Это крупная добыча.