– Этого я не знаю.
– Ах, ты не знаешь! – огрызнулся Агустин. – Ну, ты даешь! А чей же тогда динамит?
– Мой.
– И ты не знаешь, для чего он? Не пудри мне мозги!
– Я знаю, для чего он, и ты в свое время узнаешь, – ответил Роберт Джордан. – А сейчас мы идем в лагерь.
– Да иди ты знаешь куда, – сказал Агустин. – Мать твою! Хочешь, я скажу тебе кое-что?
– Скажи, – ответил Роберт Джордан, – только если сумеешь без «мать твою». – Этот человек, Агустин, так пересыпал свою речь непристойными словами, присоединяя их к каждому существительному в качестве прилагательных и облекая в форму глаголов, что Роберту Джордану стало интересно, сможет ли он составить фразу без них.
Агустин рассмеялся в темноте, услышав ругательство из уст молодого человека, и ответил:
– Ну, так уж я привык разговаривать. Может, это и плохо, кто знает? Каждый говорит как ему удобно. Послушай. На мост мне плевать. На мост и на многое другое. Кроме того, меня уже с души воротит от этих гор, надо будет – уйдем. Чихал я на эти горы. Но одну вещь я тебе скажу: стереги хорошенько свой динамит.
– Спасибо, – ответил Роберт Джордан. – От тебя?
– Нет, – сказал Агустин. – От тех, кто не горазд ругаться, как я.
– И что дальше?
– Ты же понимаешь по-испански, – уже серьезно сказал Агустин. – Присматривай хорошенько за своей гребаной взрывчаткой.
– Спасибо.
– Нет, не надо меня благодарить. Просто следи за своим имуществом.
– С ним что-нибудь случилось?
– Нет, а то зачем бы я стал терять время на такие разговоры?
– В любом случае спасибо. А теперь мы идем в лагерь.
– Давайте, – сказал Агустин, – и пусть пришлют кого-нибудь, кто знает пароль.
– Мы с тобой увидимся в лагере?
– А то. И очень скоро.
– Пошли, – сказал Роберт Джордан, обращаясь к Ансельмо.
Теперь они шли по краю луга, утопая в сером тумане. После лесного настила из сухой хвои трава под ногами казалась особенно пышной, от обильной росы чувяки на веревочной подошве промокли насквозь. Впереди между деревьями забрезжил свет, и Роберт Джордан догадался, что это вход в пещеру.
– Агустин очень хороший человек, – сказал Ансельмо. – Правда, насмешничает вечно и язык у него как помело, но вообще-то он надежный.
– Ты его хорошо знаешь?
– Да. И давно. Я ему верю.
– И тому, что он сказал, тоже?
– Да, парень. Этот Пабло, как ты сам видел, совсем скурвился.