Отпустив веревку, Юля, не жалея
волос, дернулась в сторону, но хватка не ослабевала. Попыталась
левой рукой разжать пальцы твари, но хватка у нее была железная.
Правая рука наткнулась на спасительный кирпич и схватив его, она,
резко склонившись влево в сторону твари, с ускорением впечатала
кирпич плоской поверхностью ей в нос. Раздался чавкающий звук
разбитых губ и хруст сломанного носа, но тварь наконец-то отпустила
волосы.
- Сучка, тварь, блядь конченая, - в
истерике девушка еще несколько раз нанесла удары по голове
людоедки, пока от ее неловкого удара кирпич не вывалился из
руки.
Отползя на свое привычное место,
Юлия, улегшись на спину и уставившись в потолок грота, отдышалась.
«Дура, совсем страх потеряла и расслабилась. То же мне, нашла
подругу. И вот итог. Чуть сама кормом не стала!».
Тварь злобно и обижено уже не урчала,
а издавала рычащие звуки. «Наверняка, как и я, себя сейчас винит,
что не смогла удержать меня или что рано схватила, а не дала еще
чуточку приблизиться, чтобы уже надежно схватить».
Приподняв голову, она рассматривала
бывшую женщину. Удары кирпичом сильно изменили ее лицо. Лоб был
рассечен в нескольких местах, досталось и волосяной части головы.
Из полученных ран и разбитого, вернее сказать, вдавленного носа,
обильно текла кровь. Обе губы пузырились при выдохах кровью.
- Уурр, уурр, уурр.
- Ладно, не ной, подруга. С кем не
бывает. Ну не поделили мы с тобой мужика. Так что нам теперь
поубивать тут друг дружку? Забери всего.
Слушая монолог, тварь замолчала.
- Что-то я перенервничала с тобой,
подруга. Пойду, пожалуй, кефир допью с кошачьим кормом. Постарайся
не сильно накладывать, там, позади себя.
Больше Юля к выходу не возвращалась.
Плотно поев, она забилась в самый дальний угол своего убежища, куда
вонь почти не доставала. Опять завернувшись в покрывало,
задумалась. Прошло ведь всего три дня с того момента, когда она,
веселая, жизнерадостная девушка, в красивом платье, выйдя из
автобуса, шла среди города, полного звуков и красок жизни. Всего
три дня! А теперь она в чужой одежде, да еще и мужской, да еще и
снятой с безголовых трупов, сидит под развалинами дома, грязная,
вонючая, изодранная. И полуголодная, наевшаяся хрустящего кошачьего
корма. «Одно хорошо – корм для молодых и энергичных кошек. С
лососем».