Напряжение сменилось любопытством, дети начали вылезать со своих
мест и дружной гурьбой последовали за мной, подстраиваясь под мой
шаг. Поттер отделился от остальных, выдернув рукав у Грейнджер и
поравнялся со мной.
- Куда мы идем, профессор?
- Терпение, Поттер, лучшая добродетель. - наставительно произнес
я, на лице у Поттера появилось упрямое выражение, но он смолчал.
Как только мы дошли до учительской, я пропустил детей внутрь. И
вошел сам, безмолвно взмахнув палочкой. Сотканный из серебра ястреб
с клекотом влетел мне на плечо, первокурсники смотрели на это
раскрыв рты, пока я диктовал послание.
- Что это было, сэр? - не утерпел первым Дин Томас, чуть ли не
подпрыгивая на месте.
- Патронус, мистер Томас. Заклятье высокого класса и
универсального предназначения.
- А вы нас научите, сэр?
- Не сегодня, мисс Грейнджер. Оно дается далеко не каждому
взрослому волшебнику, не говоря уже о школьном уровне.
- А как же "результат всегда пропорционален приложенным
усилиям"? - манерно растягивая гласные, поинтересовался Малфой.
Крэбб и Гойл по бокам ухмыльнулись. С моей точки зрения сын Люциуса
мало напоминал его самого, если говорить о чем-либо, кроме
внешности. Люциус Малфой был лучшим на потоке с первого курса,
старостой 5 и 7 курсов, лучшим префектом школы и в числе самых
выдающихся выпускников к моменту защиты своей дипломной работы. И
он это делал не для того, чтобы выделиться собственной фамилией
вверху списка. А потому, что понимал, фамилия так или иначе
оставляет его на виду. И этой фамилии он должен
соответствовать.
Младший Малфой же считал наоборот, что из-за его фамилии под
него должны подстраиваться все остальные. Каким вывертом в его
жизни сформировалась эта непрошибаемая уверенность в собственной
исключительности, я не знаю. Но в дальнейшем суровая реальность его
быстро разочарует. Впрочем, надо отдать ему должное, учился он
весьма неплохо, не отличник, но и не троечник. В моем личном
рейтинге занимал третью строчку и упрямо стремился обогнать Поттера
и Грейнджер. Иногда место Поттера занимал Томас или Лонгботтом,
когда тот слишком уставал, чтобы тянуть планку. Но Грейнджер и
Малфой из кожи вон лезли, чтобы быть в вершине списка, хоть каждый
делал это по-разному. Уизли прочно держался в середине, ближе к
концу. Но и не особенно стремился подниматься выше. И на каждом
уроке Драко Малфой считал своим долгом задать мне каверзный вопрос
и попытаться сбить меня в полете или вывести из себя. У него не
выходило, но попыток он не оставлял. А я не прекращал этого, пока
оно не мешало учебному процессу. Каверзные вопросы Малфоя,
призванные смутить меня, заставляли думать остальных. Так что он,
сам того не зная, активно работал на благо класса. А я не слишком
стремился его просвещать. Некоторые его более догадливые соседи по
факультету, впрочем, тоже. Например, я не раз замечал, как Дафна
или Теодор бросали на неформального лидера факультета ироничные
взгляды, но при этом молчали.