Зато теперь, при виде меня девушки ведут себя скромнее.
Но это не значит, что я не завидовала им – точнее, тому, как они выглядят. Со стороны складывалось такое впечатление, что им даже не приходилось прикладывать усилий для того, чтобы отлично выглядеть. Они все были как под копирку стройными и красивыми, и при этом вкусно готовили и отлично учились, так что их достоинства было невозможно «компенсировать» недостатками. У некоторых, конечно, был отвратительный характер, но в основном это были нормальные девушки, две из которых в итоге стали моими лучшими подругами.
Завидовать – это вполне в природе человека, вот только это очень грустно, потому что ты концентрируешься на том, чего не имеешь. И совершенно забываешь о том, что у тебя есть.
На кухню с макаронами на сковородке возвращается Настя, и я стараюсь больше вообще ни о чём не думать кроме того, что надо не забыть обновить читательский билет в библиотеке и купить новую обложку на студенческий. Мы вместе уминаем нехитрый ужин прямо здесь, хотя все обычно предпочитают есть в комнатах, и ещё с час болтаем о том, как у кого прошло лето. В десять возвращаемся в комнату и застаём картину, от которой я за два месяца уже успела отвыкнуть: Оля с Викой снова спорят за свет.
Вообще-то, у нас не было бы этих споров, если б не Павлеева, у которой «режим», и которая должна ложиться спать не позже десяти. Собственно, мы втроём не привыкли ложиться раньше двенадцати, а, значит, свет должен гореть всё это время, и из-за этого Вика вечно закатывает скандал. До моего поступления в универ мне казалось, что жизнь в общаге – это весело, но в жизни всё оказалось не так, как это расписывают в молодёжных фильмах.
За это я люто ненавижу общагу: очень сложно сделать так, чтоб было удобно всем.
– Всё, я больше не могу! – истерит Чернова. – Давайте выселим эту малахольную к чёртовой бабушке! Пусть квартиру снимает, если хочет, чтоб всё по её было!
Вика, поняв, что осталась в меньшинстве, сопя от недовольства, прячется под покрывало и отворачивается к стене. С одной стороны, мне её жаль – она ведь не виновата, что она такая – а с другой чего она ожидала? Что все будут преклоняться перед её режимом? Мы пытались найти компромисс, но в итоге всё равно каждый день свет продолжал выключаться в десять вечера.