О. Д.: То есть это, по сути, сегодняшний либерал: права человека, свободный рынок и так далее.
Г. Д.: Да. Обычный правый – это либерал. И обычный правый сегодня стоит на защите той платформы, которая сто лет назад была нормальной средней платформой левых.
То есть левые победили. В глобальном метафизическом смысле. Оказалось, что мир, который они получили в итоге, это не только мир несправедливый, он гораздо хуже стал, гораздо несправедливее. В результате того, что исчезла иерархия. В результате того, что возник либеральный мир, в котором отсутствует символизм, в котором церковь утратила свои высшие функции, монархия стала декоративной, а дворянство присваивается каким-то футболистам и так далее.
О. Д.: И музыкантам.
Г. Д.: В этом мире на сегодняшний день 60 человек сосредоточили в своих руках столько богатств, сколько имеет 3,5 миллиарда беднейшей части населения, что невозможно было раньше, когда мир якобы был несправедлив. Теперь у левых есть новый фронт, по крайней мере подходящий для демагогии – дескать, вот, существует неравенство собственности, неравенство потребления… Они объясняют это тем (что, конечно, очень смешно), что налоги не так берутся. Дескать, потому 60 человек собрали в своих руках 7 триллионов долларов, что, оказывается, налоги не так берутся.
А с другой стороны, есть правые, которые отстаивают статус-кво. Вот именно тот статус-кво, которого добились левые. Левые добились его, теперь правые его отстаивают. Но, конечно, у левых больше манёвра. Потому что они могут себя показать. Показать, что им есть за что бороться ещё. А правые – они только защищают сложившийся порядок, но им показывают, что мир-то ужасен! И им очень сложно его защищать, поэтому у правых очень дискомфортная ситуация.
О. Д.: А может, именно поэтому в российский парламент и не проходят правые фракции? Последние 10–15 лет, как только собирается какая-то группа людей под видом правой платформы, союз правых людей, они все, что называется, пролетают.
Г. Д.: Здесь присутствует конкретная политика. Она на самом деле не дотягивает до тех высоких мотиваций, которые мы сейчас пытаемся обсудить. На мой взгляд, правых не пускают в парламент и политику потому, что их проход в Думу мгновенно бы обострил социальный вопрос. Пришли бы правые, и классовая борьба сразу вышла бы из скрытого состояния на поверхность. Вот тогда можно было бы говорить о прямой конфронтации. И, чтобы не было прямой конфронтации с защитниками олигархического капитала, им не дают проводить свои группы в публичную политику, то есть заметают под ковёр. Мне кажется, что это очевидный политический момент.