Отдельно, не связывая с другими, выделю госпожу под названием гигантская сколопендра. Так вот, гигантская сколопендра, о которой так много слышно и всё в гиперболическом многостепенном соотношении, достигает 26 сантиметров длины. Видимо, это впечатляет людей, напрямую общающихся со сколопендрами. Иначе не было бы такого уточнения.
Да и то: представить на своей кухне таракана в четверть метра… Или клопа сантиметров в пять! Вряд ли Чичиков стал бы тогда так носиться на перекладных по различным постоялым дворам за мёртвыми душами. Подумать только – если бы клопы достигали 5 сантиметров длины, поэма «Мёртвые души» не была бы написана вовсе! И пришлось бы для Гоголя срочно навешивать другую вывеску. И тогда, видимо, он прославился бы больше пьесой «Ревизор». Впрочем, Хлестаков там останавливается в таком трактире… И если в этом трактире водятся тараканы в четверть метра длиной!..
Нет, так нельзя. Если продолжать в том же направлении, то вскоре от Гоголя не останется ровным счётом ничего, кроме повестей «Вий» и «Страшная месть», потому что все черти вместе взятые, все колдуны и Вии всё же не так страшны для цивилизованного человека, как гигантская сколопендра.
За то время, пока рассматривалась эта особа, «мы прошли отряды насекомых с наливными рюмочками глаз», как сказал Осип Эмильевич Мандельштам, первый и единственный до сих пор истинный эколог и буддист. Вот вам, пожалуйста, человек, который даже поговоркам возвращает их первоначальную достоверность. Например: «мухи не обидит». И правильно, обижать можно и нужно тех, кто всех обижает и кого боятся: «Его пальцы, как толстые черви, жирны». Если представить себе трёхметровых червей, о чём Осип Эмильевич наверняка был осведомлён, то образ вождя приобретал пугающую монументальность. Так и видишь первомайское шествие, над которым реет головоногий вождь двадцати метров длиной с трубкой в клубке червей.
А ниже, на Красной площади, – море общественных насекомых в количестве полумиллиона. Опять же, если сравнивать их с сообществами собственно насекомых, то тропические термиты живут коллективами по 3 миллиона душ, а красные лесные муравьи как раз по полмиллиона. Можно так и назвать те шествия – красные лесные муравьиные.
Потому что жёлтые луговые муравьи больше напоминают уже меньшевиков – они кучкуются по 20 тысяч бойцов.