– Коля, ты как? Куда тебя ранили? – подбегая к трудовику, начал задавать вопросы Гайкин.
– Иваныч, похоже, я в рубашке родился. – постанывая и кряхтя, проговорил Петрович.
Он, кое-как повернувшись на бок, опёрся на руку и поднялся, приняв положение сидя, а потом начал шарить вокруг себя. Нащупав гвоздодёр, он его поднял и показал Гайкину, как доказательство чудесного спасения.
– Что? – изумился Константин Иванович.
– Видишь, пуля в ломик угодила, а я его перед собой держал, меня ломиком-то и стукнуло. – посмеиваясь от стресса, пояснил трудовик.
– Поднимайся, Коля! Пойдём! – помогая Петровичу подняться, проговорил Гайкин.
Петрович, обретя вертикальное положение, облокотился на Гайкина, и они оба пошагали к открытой двери столовой. Мальчишки, отнеся и скинув всю амуницию, уже успели сбегать за цинками и, вернувшись назад, шли рядом с Гайкиным и Петровичем. Внезапно из столовой раздался крик:
– Едет!
Гайкин, сразу же сообразив, о чём идёт речь, стал подгонять пацанов:
– Быстрей в школу!
И сам ускорил темп, практически, тащив за собой Петровича.
К их удивлению, они всё-таки успели. Как только Николай Петрович и Константин Иванович влетели в школу, на горке показался троллейбус. Гайкин, забегая в само здание, крикнул, чтобы все ложились, при этом сам рухнул на пол с трудовиком, умудрившись оттолкнуть Петровича к стене. Подоконники в столовой были низкие, но всё же, видать, достаточно высокие, потому что машина-убийца не стреляла по лежавшим на полу людям, а только стояла, водя раструбами башенных пушек из стороны в сторону, будто принюхивалась, ощущая добычу, но не видя её.
– Всем затихнуть! – на грани слышимости приказал Гайкин, приподняв голову и наблюдая за троллейбусом.
Время шло, а троллейбус не сдвигался с места. Все, кто находились в столовой, продолжали лежать, не двигаясь уже минут тридцать. Некоторые стали потихоньку шевелиться, постанывая от затекания чуть ли не во всём теле. Прошёл ещё час, прежде чем начались хоть какие-то перемены. Троллейбус, за которым наблюдал Гайкин, сперва начал покрываться туманом, который появился из-под его днища, стал подниматься вверх, окутывая железную основу машины, а потом сам троллейбус стал на глазах становиться прозрачным, тая в воздухе, и, вскоре, исчез совсем.