Саша свернула на шоссе. В воскресный вечер оно было безлюдно. Пока шла по обочине на юг, солнце слабо грело правую щеку, но вот повернула на запад и вдруг утонула в солнечном пламени.
Это было нереальное волшебство: синеющее небо словно растворилось, пропало. И остался только пылающий золотой шар на дороге так близко, что казалось, – протяни руку и обожжешься, или растворишься в его глубине, в этой неге.
Саша крепко зажмурилась, потом осторожно приоткрыла глаза.
От шара по-прежнему струились живые потоки огня, причем, они добежали, дотянулись до нее, обливая с головы до ног ласковым теплом.
Саша, раскинув руки в стороны, застыла:
– Буду стоять, пока не погаснет это чудо.
Через минуту на лицо упала тень. На обочине метрах в десяти от нее остановилась машина, загородив солнце. И теперь лучи вырывались из-за нее во все стороны, точно протуберанцы, сгустки энергии от готовящегося закатиться за горизонт светила. И в этом видимом ореоле солнечного потока от машины к ней шел высокий стройный спортивного типа мужчина. Он подошел поближе. Это был Женя – взрослый, изменившийся, неожиданный Женя. Евгений Карлович Вебер.
Да, перед ней стоял загоревший («Но не на нашей жаре», – мелькнула мысль,), подтянутый («Наверное, много двигается – теннис или футбол?»), в узких джинсах, в белоснежной футболке с какими-то надписями, в белых кроссовках, с аккуратной стрижкой и зачесанным слева направо с каким-то задором неизменным чубом светлых волос («Не постарел, не растолстел, не полысел»).
Его серые прищуренные глаза под выступающими, словно нахмуренными темными бровями, смотрели растерянно, изумленно и еще непонятно как.
– Ты? – Саша резко опустила руки, представив, как она выглядит нелепо со стороны, – лохматая, с распущенными сохнущими на солнце волосами, обнимающая горизонт.
– Ну, здравствуй! – Женя сделал один или два шага навстречу, и она – свободная, независимая, оказалась вдруг в кольце его теплых сильных незнакомых рук. Женя прижал ее к себе, и Саша с ее ста шестидесяти тремя сантиметрами роста неожиданно уткнулась носом в вырез его футболки, не зная, куда деть руки, а потом инстинктивно, точно обороняясь, как-то неловко, с трудом оттолкнулась от широкой груди, от незнакомого запаха неизвестной туалетной воды.
– Купалась?! – полувопросительно спросил Женя, проводя неторопливо ладонью по длинным влажным прядям волос, и уже властно притянул к себе, сжал в настоящих мужских объятьях, пытаясь согреть.