– Ничего. Сказал – «спасибо», и ушёл. Мам, я никогда не видела таких высоких дядей, – подняла свои большие, невинные глаза дочь на мать.
Юля с тревогой посмотрела на Артёма, тот в свою очередь повернулся на Юлю. Их наполненные тревогой глаза встретились, глаза жены снова начали наполняться слезами.
– Артём, кто это был?
Муж не ответил на этот вопрос. Да, и зачем? Оба супруга знали, что он не имеет ответа.
– Ник, ты его видел? – повернулся отец на своего сына.
– Нет, не было там никого, кроме этой тупицы и её тупых подруг.
– Сам ты тупица и тупой!
– Ксюша, Никита, прекратите! – остановил мелкую перепалку детей их отец.
Подобное общение кровных брата и сестры не было новинкой в этой семье.
– Так, Ксюша, больше никогда не давай неизвестным людям своей телефон, и не разговаривай с ними, – вкрадчиво проговорил отец, по-прежнему державший за плечи по-прежнему стоящую в коридоре их квартиры дочь, – поняла?
– Поняла, – прошептала девочка и два раза кивнула для большей убедительности, что она усвоила папины наставления.
– Давай телефон, я поставлю его на зарядку. А вы разувайтесь, раздевайтесь и идите с мамой мыть руки, а потом ужинать.
– Но, пап, я вообще-то гулял и собирался продолжить, – запротестовал Никита.
– Нет! Гулянок с нашей семьи на сегодня хватит! – таким строгим сын ещё не видел отца.
Артём не прикрикнул на сына, но железные ноты в голосе явно давали понять Никите, что спорить бесполезно, и на любое сопротивление будут предприняты меры, а, возможно, и физическое вмешательство. Артём взял из ручонки дочери телефон и ушёл в комнату. Включив телефон, Артём, как и предполагалось, обнаружил батарею почти полностью заряженной.
Перед тем как выключить прикроватный светильник, муж сказал жене о заряженной батарее. Супруги решили, что с этих пор будут провожать в школу и встречать оттуда свою дочь.
Она сделала пару глубоких затяжек и оценивающим взглядом посмотрела на свою жертву. Она всегда выкуривала сигарету, медленно и аккуратно достав её из пачки, прежде, чем преступить к трапезе. Употреблять пищу сразу после её убийства она считала слишком животным поступком, она должна была изучить убитое тело, впитать в себя всю боль, которую тело чувствовало во время умерщвления. Она прокручивала в голове все свои действия во время убийства, помнила крик… нечеловеческий крик жертвы, её глаза, наполненные страхом и ужасом, содрогание этого тела от ударов острым ножом…