Покажи ему, сынок.
Квартирка Боба располагалась по соседству с кабаком – на этот раз он сумел разжиться куда более просторным и светлым жильем. Джеймсу была отведена лучшая комната с окнами на улицу, а не в темный двор, там же стояли и его картины. Войдя в свое жилище, юноша зажег лампу и поднес к неоконченным холстам у стены, и Пол принялся придирчиво осматривать работы. Крупные грубые мазки и в целом манера напомнили ему что-то отдаленное и неуловимое, увиденное когда-то в далеком прошлом, но где и когда – вспомнить он не мог. В картинах преобладали синие и коричневые цвета, но вместе с тем и был какой-то свой дух – чувствовалось большое мастерство их автора.
Пол поднес лампу ближе и удовлетворенно хмыкнул:
– Пожалуй, мы сработаемся. Ты готов посмотреть студию?
Джеймс робко кивнул, и уже через пять минут оба они шагали по направлению к Сен-Жермен.
На Париж медленно опускалась ночь. Снег едва-едва прекратился, но неизменная сырость проникала под одежду и вонзала в кожу свои жадные когти. Художники почти бежали, спеша разделаться с этой условностью просмотра жилья и поскорее разбрестись по домам, а Пол мечтал о чашке горячего чая из рук голубоглазой Синтии. Хозяйка студии уже собиралась отойти ко сну, когда они пришли.
– Вот, мадам Люазо, как и обещал – Джеймс Ретфорд, мой сосед.
Женщина окинула юношу придирчивым взглядом, сдернула с него шарф и попросила расстегнуть пальто.
– Он здоров у тебя? – с сомнением спросила она. – Чего дохлый такой?
– Подросток пока, – пожал плечами Пол. – Тебе сколько?
– Скоро семнадцать, – промямлил Джеймс и снова покраснел.
– Деньги-то у тебя есть? – нахмурилась хозяйка. – И как только родители отпустили…
– Это они меня и отправили сюда – в колледж поступать. Поэтому денег хватит на все! – с жаром начал Джеймс.
– Ладно, довольно. Завтра с утра жду оплату за месяц вперед и милости прошу, а сейчас мне пора на покой, – и она заразительно зевнула.
На улице Пол и Джеймс попрощались, договорившись наутро в десять встретиться у студии с вещами и деньгами. Джеймс поспешил назад к Бобу сушить промокшую обувь, а Пол пошагал к площади, надеясь отыскать дорогу к дому своей новой знакомой, и уже ровно в десять, как и обещал, стоял у ее двери, с досадой осознавая, что ничего не принес к планируемому чаепитию.