В Шереметьево мы доехали быстрее обычного, Ленинградское шоссе было на удивление свободно в обоих направлениях. Всю дорогу я чутко спала, свернувшись на заднем сиденье, а папа ехал так аккуратно, что мне приснилось, будто я уже лечу в самолете.
Я оставила зимнюю куртку в машине, все равно через пару недель обратно, а встречать меня будут родители.
– Мира, надеюсь, ты вернешься совсем скоро! – встревоженная мама целует меня в щеку, крепко обнимая.
И на секунду мне хочется остаться. Поехать вместе с ней на дачу, растопить печку и пить ромашковый чай, заедая шоколадными конфетами.
Папа смотрит на меня серьезным, даже несколько грозным взглядом. Он считает, что есть и более простой выход из затянувшейся депрессии. Охотно верю, но у меня не депрессия, у меня обновление. Я еще совершенно не знаю, что это значит, но точно знаю: это именно оно.
Обратного пути нет. Отступать некуда. Два дня назад я купила билет в один конец и написала имейл своей начальнице. Всего в двух предложениях я сообщила, что больше не планирую работать под ее чутким руководством. Да и видеть ее сморщенное от злобы лицо в ближайшие сто лет тоже не входит в мои планы. Она тут же ответила. Но я решила не читать ее письмо, дабы не улетучилось мое намерение покинуть родную страну в самые короткие сроки. Прочту ответ, когда вернусь, через пару недель. Когда будет не так уж и важно. С сегодняшнего дня и до возвращения в Москву телефон использую исключительно для прослушивания музыки и в качестве фотоаппарата.
Но сначала нужно позвонить друзьям и сообщить, что я исчезну на некоторое время.
При тысяче контактов в телефоне у меня не так много близких друзей. Строго говоря, одна подруга и один хороший друг. Я росла в большой семье, с сестрами мы примерно одного возраста, так что потребности обзавестись множеством подружек я не испытывала. Несмотря на мой не самый легкий – а если быть до конца честной, самый тяжелый – характер в нашей семье, мы всегда были очень дружны. Да и с мамой я могла поделиться любыми подробностями своей жизни, в том числе и очень личной.
И, надо сказать, мне было чем поделиться к двадцати восьми годам. Несколько довольно продолжительных романов закончились стремительным расставанием. А множество легких, необременительных отношений финишировали с таким упоением, что вполне заслуживают отдельной главы, но не в этой книге.