– Вы действительно не будете есть суп? – спросил он.
– Нет.
– Тогда отдайте мне. Я еще голоден.
Скрипач пододвинул к нему суп. Керн медленно съел все. Каждая ложка вливала энергию, необходимую для сопротивления, и он не хотел потерять ни капли. Потом он встал.
– Спасибо за суп. Мне было бы приятнее, если бы вы съели его сами.
Скрипач посмотрел на него. Его лицо было изрезано глубокими морщинами.
– Вы еще многого не понимаете, – сказал он, отмахнувшись.
– Это легче понять, чем вы думаете, – возразил Керн. – Вы несчастны, вот и все.
– Вот и все?
– Да. Сначала кажется, в этом есть что-то особенное. Но вы со временем заметите, что несчастье – самая будничная вещь на свете.
Он вышел. К своему удивлению, он увидел на другой стороне улицы профессора, расхаживавшего взад и вперед.
У него была характерная манера закладывать руки за спину и слегка наклонять голову. Точно так же он расхаживал обычно перед кафедрой, объясняя какое-нибудь новое запутанное понятие онкологии. Только теперь он, вероятно, думал о пылесосах и граммофонах.
Керн поколебался секунду. Он никогда бы первым не заговорил с профессором. Но теперь, после разговора со скрипачом, он перешел улицу и направился прямо к нему.
– Извините меня, господин профессор, – сказал он, – я хотел бы вам сказать… Я никогда бы не поверил раньше, что смогу дать вам совет. Но теперь я хотел бы сделать именно это.
Профессор остановился.
– Охотно выслушаю, – ответил он рассеянно. – Очень охотно. Я благодарен за каждый совет. Простите, как ваше имя?
– Керн. Людвиг Керн.
– Я благодарен за каждый совет, господин Керн. Действительно, искренне благодарен!
– Это даже не совет. Просто опыт. Вы пытаетесь продавать пылесосы и граммофоны. Оставьте это. Это потеря времени. Здесь тысячи эмигрантов делают то же самое. Это так же бессмысленно, как пытаться заключать страховые договора.
– Я именно этим и хотел заняться, – живо перебил его профессор. – Мне сказали, что это легко и на этом можно заработать.
– И обещали хорошие комиссионные за каждый заключенный договор?
– Да. Конечно. Хорошие комиссионные.
– И больше ничего? Ни постоянной зарплаты, ни оплаты издержек?
– Нет, этого не обещали.
– С таким же успехом то же самое мог бы предложить вам я. Это ровно ничего не означает. Господин профессор, вы продали хоть один пылесос? Или граммофон?