– Она не оступилась. Она прыгнула намеренно, – произнесла я.
Женщина-детектив начала задавать глупые вопросы, почему я так считаю, была ли мама подавленной и не предпринимала ли попыток самоубийства раньше, и все это время тетя Джулия не сводила с меня печального взгляда, будто у меня не все дома.
– Вы же знаете, что она была одержима этой заводью, всем, что там происходило, всеми, кто там погиб. Вы знаете это. Даже она знает, – сказала я, глядя на Джулию.
Она, как рыба, открыла рот и снова закрыла. Мне даже захотелось им все рассказать и попытаться все объяснить, но какой смысл? Не думаю, что они способны понять.
Шон – инспектор Таунсенд, так я должна к нему обращаться, когда он при исполнении, – начал задавать вопросы Джулии. Когда она разговаривала с мамой в последний раз? В каком та была состоянии? Не вызвало ли что-нибудь у нее тревоги? А тетя Джулия сидела и врала.
– Я не разговаривала с ней много лет, – сказала она, и ее лицо при этих словах залилось краской. – Мы не общались.
Она видела, что я смотрю, знала, что мне известно, какая это чушь, и покраснела еще больше. А потом попыталась перевести внимание на меня и спросила:
– Послушай, Лина, а почему ты решила, что она прыгнула намеренно?
Я долго на нее смотрела, прежде чем ответить. Я хотела, чтобы она знала: я вижу ее насквозь.
– Меня удивляет, что ты об этом спрашиваешь, – сказала я. – Разве не ты ей говорила, что у нее жажда смерти?
Она замотала головой и залепетала:
– Нет, нет, я не… все было не так…
Врунья!
Другой детектив – женщина – начала говорить, что «в настоящий момент нет доказательств, указывающих на умышленное действие», и что они не нашли предсмертной записки.
Я не могла сдержать смеха.
– Вы думаете, что она должна была оставить записку? Моя мать ни за что бы не стала оставлять никакой чертовой записки! Это было бы… банально.
Джулия кивнула:
– Да… это правда. Поставить всех в тупик вполне в духе Нел. Она обожала тайны. И хотела бы оказаться в центре одной из них.
Мне захотелось влепить ей пощечину. «Ах ты, гадина, – едва не сорвалось у меня с языка, – ты в этом тоже виновата!»
Женщина-детектив захлопотала, наливая всем воды, и попыталась всунуть мне стакан в руку, но я больше не могла все это выносить. Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но не хотела, чтобы они видели мои слезы.