Ты лежала на каталке в центре холодной комнаты, накрытая светло-зеленой простыней. Там находился молодой человек в медицинском костюме, он кивнул нам с детективом Морган, и та кивнула в ответ. Когда он потянулся, чтобы откинуть простыню, я задержала дыхание. Так страшно мне не было с детства.
Я ждала, что ты на меня набросишься. Но этого не произошло. Ты лежала неподвижно и была очень красивой. Твое лицо всегда отличалось выразительностью, выражая радость или злость, и даже сейчас в его чертах это легко угадывалось. Да, ты осталась прежней и такой же красивой, и потом вдруг до меня дошло: ты прыгнула с обрыва.
Как это – ты прыгнула с обрыва?!
Ты прыгнула с обрыва?!
Этого не может быть! Ты бы ни за что не стала прыгать вниз, если бы хотела покончить с собой. Ты сама мне рассказывала. Говорила, что скала для этого недостаточно высока. От ее вершины до воды всего пятьдесят пять метров, и при падении можно выжить. Говорила, что если действительно ищешь смерти, то делать все надо наверняка. Бросаться головой вниз. Если кто-то окончательно решил расстаться с жизнью, ему надо не прыгать, а нырять.
А если есть сомнения, то зачем вообще об этом думать? Не надо быть размазней, говорила ты. Таких никто не любит.
При падении можно выжить, но можно и погибнуть. В конце концов, вот ты лежишь здесь, и ты не бросилась вниз головой. Ты просто шагнула, ударилась о воду ногами, и теперь лежишь мертвая с переломанными конечностями и позвоночником. Что это значит, Нел? Что в последний момент у тебя сдали нервы? (На тебя это совсем не похоже.) Не решилась броситься вниз головой, чтобы не разбить свое красивое лицо? (Ты всегда была очень тщеславной.) У меня просто не укладывалось в голове. На тебя совсем не похоже делать то, чего ты не собиралась, и нарушить свои планы.
(Лина сказала, что в этом нет ничего удивительного, но что она может знать?)
Я взяла тебя за руку, и она показалась мне чужой. Не потому, что была холодной, но я не узнавала ее на ощупь. Когда я в последний раз держала тебя за руку? Наверное, когда ты взяла мою на похоронах мамы? Я помню, как отвернулась от тебя и посмотрела на папу. Я помню выражение твоего лица. (А чего ты ждала?) Сердце у меня окаменело, и его биение стало похожим на скорбный стук барабана.
– Извините, но вам нельзя ее трогать, – произнес кто-то.