К. М. Очень мило с вашей стороны. Единственное, что в моей книге, пожалуй, стоит запомнить, – это тело-робот, отделенное от существа, которое в нем живет. Можно любить, страдать, думать – но тело при этом, как машина, живет своей жизнью. Садовская страсть к арифметике мне очень даже импонирует. Как и он, я люблю точность, детали, сантиметры.
Ф. Б. Что вы теперь собираетесь написать?
К. М. Я полагала, что эта книга будет чем-то вроде скобок, но я никак не могу эти скобки закрыть. В общем, я хочу рассказать обо всем, что со мной происходило после выхода книги: письма, встречи, споры и прочее.
Ф. Б. Что-то вроде «Покинуть город» Кристин Анго?
К. М. Да, но без знака «минус». Этот опыт не был для меня болезненным. Даже напротив, было забавно, что моя книга вызвала такое бурление страстей – одни за, другие против. Это как если бы я выставила свою сексуальную жизнь на всеобщее обозрение как предмет…
Ф. Б. Человек-предмет?
К. М. Именно. Катрин М. – это предмет и знает, что она предмет. Но она может также выйти из игры, крикнуть: «Я в чуриках!»
Ф. Б. И последний вопрос, прежде чем мы разойдемся. Как по-вашему, почему не существует мужской проституции на потребу женщин?
К. М. Ну, вообще-то, есть «эскорт-бои», только это редкое явление… Это, конечно, фундаментальный вопрос, касающийся всего человечества.
Ф. Б. Но ведь существует «Чиппендейлс-шоу»?[87]
К. М. Да, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что существует для мужчин.
Ф. Б. Если бы был публичный дом для женщин, вы бы пошли?
К. М. Я, вообще-то, не очень инициативна, но один из моих фантазмов – это засунуть банкноту в трусы парня-стриптизера… Для меня это значило бы перейти известную черту. Так или иначе, я могу об этом мечтать…
Ф. Б. Надо мне открыть такой клуб![88]
Разумеется, я опоздал. И почему я вечно опаздываю, притом что у меня скутер «BMW C-1»? Я должен был либо примчаться сильно загодя, либо разбиться в лепешку. Этот обед с Джеем Макинерни был организован как-то неожиданно и наспех, едва он приехал в Париж на пару дней. Вхожу в «Ze Kitchen Galerie», ресторан, который был в моде с неделю – года этак четыре назад, и вижу Джея Макинерни: все как всегда – чистая рубашка, полосатый пиджак нью-йоркского литагента, пронзительные синие глаза и портфель-дипломат. Он встает, чтобы пожать мне руку.