Судя по всему, о нашей процессии
доложили заранее, или просто увидели ее из окон, ведь стоило
подойти к зданию как из зеркальных дверей нам на встречу выбежало
не меньше двадцати воинов. И в отличие от оборванцев, встречавших
нас у трапа – это были настоящие воины. С автоматами и ручными
гранатометами, а один особенно важный, вышел навстречу в пестро
разукрашенном резонансном доспехе. Только почему-то без шлема.
— Это твой бей? — спросил я, кивнув в
сторону чванливого мужчины в черной чалме с торчащим сбоку
пером.
— Это Услалан-бей, начальник стражи.
— низко кланяясь пояснил оператор.
— Ага, начальник стражи уже хорошо. —
усмехнулся я, жестом отпуская мужичка. — Уважаемый, говорят ты
зовешься Усалан, не проводишь меня к вашему начальнику порта, а то
на улице жарковато, да и ветер, разговаривать не слишком
удобно.
— Кто ты, шайтан залетный, чтобы
самому Чулай-бею с тобой разговаривать? Поклонись, попроси
по-хорошему, и тогда я может… — договорить он не успел. Поклониться
– значит признать себя младшим, чего в моей ситуации делать было
нельзя категорически, тут же на шею сядут и ножки свесят, а потом
обдерут до нитки.
— Поклониться, это ты хорошо
придумал, только чего же сам про вежливость забыл? — улыбнувшись
спросил я. — Поклонись.
— Я? — удивленно спросил начальник
охраны, а потом заржал, словно я сказал что-то смешное. Некоторые
солдаты поддержали командира, посмеиваясь, но большинство лишь по
улыбалось, не забывая держать нас на прицеле. — Чтобы я кланялся
какому-то залетному шайтану?
— Тоже, верно. Старость, наверное? Да
и вообще, забыл, как это делается? — улыбнувшись спросил я. — Не
переживай, я напомню. Смотри, берешь и…
Одной рукой я поставил щит, чуть ниже
пояса стоящего перед нами главы гвардии, а второй активировал у
него за спиной пресс. Первые мгновения ничего не происходило. Затем
не прекративший смеяться Услалан вдруг покачнулся, и чтобы удержать
равновесие замахал руками, но это не сработало, его продолжало
гнуть к земле. Тогда он постарался отклониться назад, прибегнув к
помощи доспеха, но сервоприводы лишь бессильно взвыли, начали
искрить, а затем лопнули, и начальник стражи замер, склонив голову
и тяжело ухая.
— Вот, правильно. — кивнул я. —
Вежливость – прежде всего. А теперь разгибайся и пошли к твоему
начальству.