– Рановато нас покидаете, товарищ подполковник, – язвительно заметил Сарафанов. – Не хотелось на вас жаловаться, но, боюсь, придется.
– Ваше право.
– У меня сплошные права, вас послушать! Могу жаловаться, могу не жаловаться. Могу подать заявление, могу не подавать. А нету у меня права вернуть похищенное?
Ильич хотел ответить пожестче, слегка отомстить Сарафанову, который по большому счету сам шляпа, но встретил взгляд его супруги и спокойно сказал:
– Завтра утром приходите в отделение. Подготовьте список пропавших вещей. Опишите подробно, как все было. Когда уехали на дачу, кто знал об этом, может быть, вспомните странные звонки по телефону или кто-нибудь звонил вам в дверь. Любая мелочь поможет следствию. Будем работать.
– Владимир Ильич! Вы, пожалуйста, поймите наше состояние и не обижайтесь, – произнесла Сарафанова. – Я… я вам верю.
– Ваше состояние я понимаю, поверьте. Сделаем все от нас зависящее.
Последние слова Найденов произнес с большей убежденностью. Он бросил выразительный взгляд на опера и поспешил к выходу.
Его часы показывали 23:15.
* * *
Выйдя на улицу, Ильич осмотрелся. Его смутило отсутствие каких-либо признаков того, что в соседнем, втором, подъезде произошло серьезное преступление. Ни милицейских машин, ни высокого начальства. Он стал подниматься по лестнице и на площадке третьего этажа увидел полоску яркого света. Квартира № 45, крайняя слева. Дверь приоткрыта. Изнутри не доносилось ни звука, но чувствовалось, что там происходит важная, бесшумная работа. Найденов миновал коридор и оказался в большой, ярко освещенной комнате.
– Владимир Ильич? Мы вас ждем, – приземистый, седой мужчина с вмятиной на переносице протянул ему руку. – Сергей Борисович Жеваго. А это мои коллеги.
– Подполковник Найденов, начальник криминальной милиции Прибрежного РОВД.
Седой сделал знак, означавший: оставьте официальный тон, мы знаем, кто вы, к делу, к делу!
Ильич осмотрелся. Замок на входной двери вскрыт, это он заметил еще у порога. Вскрыт кем-то из присутствующих, поскольку части замочного механизма лежали на столе, собранные в целлофановый пакет. В комнате помимо седого находились еще трое, которые были поглощены изучением имевшихся здесь предметов. Делали они это с предосторожностью, словно допускали, что хозяин жилища может внезапно вернуться и застать их за предосудительным занятием. Книги, фотоснимки, бумаги после осмотра бережно возвращались на места, откуда были взяты. Они едва кивнули вошедшему. Принадлежность всех четверых к