Ждать чужаков пришлось минут пятнадцать, лежа за кустами, еще не
сбросившими всю листву и одетыми снежным пушком. Сзади, пуская
легкий пар, журчала река, и где-то на том берегу выстукивал дятел.
Когда послышалось тихое жужжание из-за камней, капитан Молов
повернул голову к Завгородцеву и ободряюще подмигнул. Тот уже
держал покрасневший палец на кнопке взрывателя, не сводя глаз с
узкого прохода, где вот-вот должна была появиться адская машина и
люди-нелюди, которые унесли жизни его девяти товарищей. Юра
Мокшанов, пожевывая губами подтаявший снег, не стал снимать «Вихрь»
с предохранителя. В том, что пули берут чужаков неохотно, он
убедился прошлый раз. Теперь он отчаянно хотел знать, как сложатся
у них взаимоотношения с ножом. Ведь острое лезвие вернее найдет
незащищенную часть тела, если его направляет умелая рука.
Машина пришельцев прошла мимо землян, задевая нижними решетками
камни и стебли замерзшей травы. Двигалась она тяжело, то ли из-за
какой-то неисправности, то ли от огромного веса, наваленного на
небольшую платформу: разных вещей и трупов. Молов первые тридцать
секунд опасался, что чужая техника каким-то неведомым способом
вычислит раньше времени его или Мокшанова с Завгородцевым, как
вычислила она группу майора Рогова на скале и других ребят,
залегших в лесу. Однако голубовато-серое чудище, не останавливаясь,
доползло до места, где была закладка. «Вова, давай!» – мысленно
обратился Молов к Завгородцеву, но старший лейтенант медлил, дико
взирая на черную, ломаную надпись на металлическом боку. «Вова!» –
с мольбой повторил майор.
Старший лейтенант нажал кнопку, и стальной грохот ударил в уши,
раскатистым эхо прокатился по тайге. За вспышкой и клубами дыма
Мокшанов не сразу разглядел, что машину отбросило к реке, и груз с
кузова разнесло на десяток метров. Мокшанов выскочил из кустов
словно дьявол, сверкая глазами и пуская в ход нож. Чужак в
облегающей одежде успел навести на него оружие, но выстрелить не
смог – лезвие ударило ему под ключицу, с хрустом ломая кость и
выпуская фонтанчик теплой крови. Следующим движением Юра сбил с ног
человека в синей форме, хотел было перерезать бьющуюся жилку на его
шее, но вспомнил просьбу Стрижельского: брать живыми. Повернув
голову, Мокшанов увидел, что с другими чужаками было все кончено:
Завгородцев скручивал одному руки пластиковой удавкой, майор сидел
верхом на другом, приставив нож к его горлу.