Дымка редела. На горизонте вырастали леса. Видно далеко-далеко. Вдоль путей тянулись телеграфные провода. То выше, то ниже – нотные линейки бесконечной, неслышимой мелодии. Птицы вспархивали с них, как песни. Тихий, спокойный край. Рык фронта умолк. Уже никаких самолетов. Греберу казалось, будто он в пути не одну неделю. Даже воспоминания о товарищах вдруг поблекли.
– Какой сегодня день? – спросил он.
– Четверг.
– Та-ак, четверг, значит.
Конечно. Вчера была среда.
– Как думаешь, кофе нам где-нибудь дадут?
– Наверняка. Тут ведь все как раньше.
Несколько человек достали из ранцев хлеб, принялись жевать. Гребер ждал, хотел запить свой хлеб кофе. И думал о домашнем завтраке, до войны. У матери была скатерть в сине-белую клетку, кофе пили с медом, булочками и горячим молоком. Пела канарейка, а летом солнце освещало герани на окне. Он часто растирал пальцами темно-зеленый листок, вдыхал диковинный крепкий аромат и думал о дальних странах. Дальних стран он с той поры успел навидаться, но не так, как мечтал тогда. Снова выглянул в окно. И вдруг преисполнился надежды. За окном стояли сельхозрабочие, смотрели на эшелон. В том числе женщины в косынках. Унтер-офицер опустил свое окно, помахал рукой. Никто не ответил.
– Ну и не надо, дурачье, – разочарованно сказал унтер-офицер.
Через несколько минут – другое поле с людьми, и он опять замахал рукой. На сей раз высунувшись далеко в окно. И опять никто не ответил, хотя люди выпрямились и смотрели на эшелон.
– Вот за кого мы воюем, – сердито бросил унтер-офицер.
– Может, тут пленные работают. Или иностранные рабочие.
– А женщины? Вон их сколько. Они-то хотя бы могли помахать.
– Может, они русские. Или польки.
– Чепуха. Вид у них не такой.
– Мы санитарный эшелон, – сказал лысый. – Тут никто не машет.
– Ослы! – бросил унтер-офицер. – Простофили деревенские и коровницы. – Он рывком опустил окно.
– В Кёльне народ не такой, – заметил слесарь.
Эшелон шел дальше. Однажды два часа простоял в туннеле. Света не было, в туннеле тоже царила кромешная тьма. И хотя они привыкли жить в земле, туннель через некоторое время стал действовать на нервы.
Они курили. Огоньки сигарет светлячками летали в черноте вверх-вниз.
– Вероятно, машина вышла из строя, – предположил унтер-офицер.
Все прислушивались. Самолетов не слышно. Разрывов тоже.