— Дядя Штык, а как ты так последний раз нож бросил, научи, —
Макс предпринял очередную попытку увести интересы егеря в другое
русло.
В памяти ещё были свежи те дни, когда они вместе увлечённо
тренировались. В те дни они стали практически лучшими друзьями.
Таким образом, парень в очередной раз решил вернуть прежнее
расположение хозяина, а уже в процессе разговорить его. Но Штык
оказался непреклонен. Продолжая бормотать на ходу, он снова
отправился к землянке.
— Ну чего встал, а? Встал, говорю, чего, замер, стоит, как
вкопанный. Пошли, говорю, пошли, да, ногами шевели, не стой, — Штык
вдруг замер, обернулся и позвал за собой пацана.
Макс не раздумывал ни секунды и тут же устремился за егерем. Они
вскарабкались к входу в землянку, но на этот раз Макса хозяин
внутрь не пустил, остановил его, уперев ладонь в грудь. Пацан
остался у входа, в то время как изнутри доносился грохот и
бормотание психа. Спустя некоторое время появился и он, держа в
руке некую папку или нечто на неё похожее.
— На вот, держи, крепко держи, не теряй, нет, держи, говорю,
держи, — он несколько раз с силой сунул Максу предметом в грудь,
которым на поверку оказался планшетный компьютер.
— Это то, что тебе Морзе передал? — просиял парень.
— Нет у меня ничего, ничего нет, иди отсюда, держи и вали, да,
вали давай, не потеряй смотри, держи крепко.
— Так ты видел его, дядя Штык, ну помоги, пожалуйста. Зачем он
прилетал?
— Прилетал, улетал, был здесь, был он, да, совсем недолго был. У
меня нет ничего, нет, совсем нет и не было. А он был, да, недолго
был. Любовь здесь, сильная любовь, похоронил он её, давно
похоронил. А сам улетел, прилетел и улетел, да, а у меня ничего
нет, совсем нет.
Макс почти ничего не понял, из этого бормотания, однако за
момент ухватился. До него наконец дошло, что он задавал не те
вопросы. Да, Штык вполне мог видеть Морзе, но не факт, что они
встречались и разговаривали. Скорее всего, Егерь, наблюдал за ним
со стороны, точно так же, как совсем недавно за Максом. Это ему без
проблем удалось поймать его сердцебиение, не без помощи врождённого
таланта, а так бы тоже мог с ним даже и не встретиться.
— А где он похоронил любовь?
— Там, всё там. Мы там жили, да, пытались жить там. Плохо
получилось, совсем никак, всех убили, всех, совсем всех. Я один
остался, один, больше никого нет, у меня нет, ничего у меня нет, —
Штык снова начал заметно нервничать, глаза забегали, да он и сам
принялся выхаживать взад-вперёд на небольшой площадке у входа.