...
После этого я стал внимательно изучать заснятый материл. С утра
до вечера я наблюдал, как жизнь протекает в более чем десяти
токийских школах. Потом я расширил мои наблюдательные возможности
до пятнадцати. Дело это было... Изнуряющее.
Большую часть времени школьники просто ходили в школу, учились,
общались и сидели в телефоне на переменах; лишь изредка обыденность
давала трещину, и происходило нечто необыкновенное, причём большую
часть времени совершенно неправильного рода...
Один раз я застал уборщика за тем, что он подкидывает какие-то
конвертики в шкафчики с обувью, причём исключительно женские. Когда
же я проверил, что это было такое, оказалось, что мужчина пишет им
любовные письма, представляясь одноклассником... Казалось бы, милая
история, но некоторым девочкам он предлагал встретиться вечером в
парке и обязательно не говорить об этом родителям...
Я доложил на него в полицию.
Другой раз я поймал на школьной крыше нескольких парней — я
хотел поймать парня и девушку... Не судьба... Которые меняли деньги
на сигареты.
Доложил родителям.
В третий раз, во время обеденного перерыва, я застукал директора
и учительницу, которая делала ему минет.
На них я докладывать не стал, но отправил предупреждение, где
говорил, что обязательно это сделаю, если они не прекратят.
Так, для профилактики.
Школа — священное место. Нельзя осквернять её всякой похабщиной.
Когда я писал своё грозное письмо, я даже попытался вспомнить,
читал ли я хоть одну хентайную мангу или визуальную новеллу, в
которой фигурировала бы сцена минета в застенках учебного
заведения?.. Хм... Нет, ничего не припоминаю.
В общем, поиски мои были весьма монотонными. И в то же время в
моём сердце нарастало беспокойство. Листья на деревьях стремительно
желтели. Времени было всё меньше. Я уже думал над тем, чтобы снова
расширить зону наблюдения, когда в середине октября я наконец
нашего первого кандидата...
У него были растрёпанные чёрные волосы, заурядное лицо и
несколько широкий луб. Пиджак, предписанный школьной формой,
казался ему великоват. Парта его находилась возле окна, в последнем
ряду, и он часто пользовался своим положением, либо читая мангу,
что было похвальным и вообще достойным главного героя занятием,
либо списывая, что, в общем-то, можно простить.
Действительно, Хиро Маюки (хорошее имя, плюс) многое приходилось
прощать; у него не было подруги детства (минус), вообще не было
друзей (плюс), были живы оба родителя (минус), зато была сестра
(плюс), старшая (минус), которая проживала в общежитие университета
— моего, кстати говоря.