Простой народ гулял скромнее. Не
всегда тихо.
В ночь на 1 января крестьянин
Айзетулла Давыдов проезжая в нетрезвом виде по Устинскому переулку,
затеял с извозчиком из-за денежных расчетов ссору и произвел
буйство. Буяна отправили в Рогожский полицейский дом. Находясь в
камере, Давыдов начал снова буйствовать, причем разворотил кирпичи
печки, разрушил печные решетки, отбил штукатурку, поломал форточки,
сломал висячий замок у двери и разбил в окнах двенадцать стекол,
после чего успокоился и заснул. Утром говорил, что ничего из
содеянного не помнит.
В это же время, проживающий в доме
Савина в Руновском переулке крестьянин Михаил Михайлов Куроев,
надев на себя дамское платье и жакет, намазал свое лицо печной
сажей и, изображая негритянку, отправился гулять по улице. Ряженный
делал какие-то странные возгласы, пищал и собрал вокруг себя толпу
любопытных. Ряженого отправили в участок, где и составили
протокол.
Для кого-то и в Москве в новогоднюю
ночь, а не на Дальнем Востоке жизнь последние минутки отсчитала.
Проживающая в доме Щукиной на Генеральной улице крестьянка
Боровского уезда Анастасия Прокофьева Плеханова, находясь в сильно
нетрезвом виде, стала встречать Новый Год и налила себе большой
стакан водки. Плеханова выпила его залпом и упала на пол мертвой.
Вот так-то…
Встречая Новый Год, Москва выпила до
150 000 бутылок шампанского, не считая игристого вина российского
производства, объем которого ни за что не уступит загранице. В
итоге было опростано до 300 тысяч бутылок или около 20 тысяч
ведер.
В «Метрополе» шампанского было
продано около 1000 бутылок. В «Стрельне» - 520 бутылок, в «Яре» —
1000 бутылок, в «Золотом Якоре» шампанского выпили 250 бутылок,
разных вин — 380 бутылок, «У Мартьяныча» - 250 бутылок только
одного шампанского, в «Гурзуфе» - шампанского — 390 бутылок и 830
бутылок разных вин и ликеров, в ресторане Крынкина на Воробьевых
горах - шампанского было подано 130 бутылок, других вин — 270
бутылок…
Магазин Елисеева торговал 31 декабря на сумму свыше 18 000
рублей.
Как будто и война не шла.
Я же – занемог после вчерашнего
стояния на пустыре.
Болела голова, знобило, из носа
лилось, кашлял…
Бросало, то в жар, то в холод.
В общем – мне не до рома было.
Глава 7 Заболел
Болею я здесь всегда тяжело…
Дома так не баливал. Ни разу. Никакой
леший меня не брал.