- Н-не знаю, - пискнула та.
Она по-прежнему сжимала в руках щетку и совок. Особо не
упиралась, но и не спешила перебирать ногами. Несколько раз
оглянулась в надежде на спасение.
- Когда артефакт исчез? Давно?
- Яаа нее знаааю, - уже прорыдала Марфа. – Простите,
господииин.
Из ее глаз сыпанули слезы. Но я нисколько не разжалобился.
Наоборот, с силой дернул ее за руку и потащил вниз по лестнице.
- Ты помнишь, что я говорил о наказании?
- Дааа.
Мы вышли на улицу. Порка непослушных холопов происходит обычно
на заднем дворе. Тут и другие работники посмотрят.
Отец редко наказывал слуг. Но бывало. Порой надо выпороть
парочку ослушавшихся простолюдинов, чтобы другие начинали лучше
выполнять свою работу. Метод действенный. Сразу же во дворе
начинается суета. Никто не прячется по углам и не сидит тайком в
телефонах. Все работают. Ну, или создают видимость.
Для воспитательного мероприятия есть специальное место. Возле
стены в землю вкопан столб с кандалами. А рядом в бочке всегда
стоит пучок прутьев. На крюке висит плеть. Но ею никогда не
пользовались. Она там, скорее, для устрашения.
Я привел Марфу к столбу, заковал руки в металлические оковы,
расстегнул платье и оголили спину. Взял розгу покрепче и
приготовился хорошенько проучить непослушную служанку.
Народ потихоньку начал подтягиваться. Мужики зашушукались. Бабы
запричитали. Я не спешил начинать. Повернулся к публике и громко
сказал:
- Марфа не послушалась моего приказа. За это она будет
наказана.
Признаться честно, я раньше никого так публично не стегал
розгами. Когда был помоложе, то несколько раз жаловался на слуг,
было такое. Тогда экзекуцией занимался кто-то из мужиков по приказу
отца. И сейчас я слегка волновался. Однако, держался. Нельзя
показывать слабину. Холопы обязаны знать свое место.
- Все должны понимать, - продолжил я, расхаживая взад-вперед
перед публикой, - что непослушание строго карается.
Толпа загалдела. Все понимающе кивали, пожимали плечами, мол,
все в рамках закона.
Я повернулся к девушке и смачно стегнул прутом по спине – та
взвыла, извернулась. На белой коже осталась красная полоска. Я
ударил еще раз.
- Прекрати! – раздался голос Анастасии.
Она быстрым шагом направлялась ко мне. За ней бежали двое
мужиков. Похоже, это они доложили мачехе.
Я даже ухом не повел. Стеганул еще раз. Затем еще. Марфа
извивалась, словно змея, которой прижали хвост. Жалобно скулила, но
прощения не просила. Даже странно. Обычно все штрафники слезно
умоляют прекратить экзекуцию и уверяют, что больше никогда в жизни
не ослушаются.